Любовь Сирота - Припятский синдром Страница 4

Сын заворочался и открыл глаза:

— Мама, куда ты?..

— Я только пришла, сынок!..

— А что ты делаешь? — сонно и встревожено спрашивает он, глядя на сумку и распахнутую кладовку.

— Думаю, что положить в сумку, чтобы быть готовыми в случае эвакуации…

— А что? Она будет?..

— Не знаю. Но, кажется, что будет… Ты спи пока. Спи. Я тебя разбужу, если что…

— Хорошо. — Денис, отвернувшись к стене, сразу сладко засопел.

Ирина же энергично встает, вынимает из кладовки теплые вещи, смену белья, два полотенца. Выходит из комнаты, возвращаясь с мылом и прочей парфюмерией. Вещи, часть писем и бумаг, несколько книг — постепенно заполняют сумку. Она открывает дверцу нижней секции книжного шкафа, роется в бумагах, собирает документы, кладет их в дамскую сумочку. Достает альбом, садится с ним к столу, листает. Выбрав несколько не вклеенных фотографий, тоже кладет их в сумочку.

Альбом, открытый на самой яркой театральной странице их припятской жизни, лежит на столе. На фотографиях — репетиции и премьера большой полуторалетней работы — поэтического спектакля о Марине Цветаевой. Ирина же, раскрыв окно, как обычно, сидит на подоконнике и смотрит в глухую, тревожную ночь. Ей слышится романс из спектакля на стихи М. Цветаевой:

Вот опять окно,где опять не спят.Может — пьют вино,может — так сидят.Или просто — рукне разнимут двое.В каждом доме, друг,есть окно такое.Крик разлук и встреч —ты, окно в ночи!Может — сотни свеч,может — три свечи...Нет и нет умумоему покоя.И в моем домузавелось такое.Помолись, дружок, за бессонный дом,за окно с огнем!

А за окном, по дороге на станцию, туда-сюда тихо, без обычных сирен и сигнализации, снуют машины пожарной и «скорой» помощи, а также черные «Волги» с темными окнами.

Около трех часов ночи в квартиру тихонько постучали, потом громче.

— Кто?.. — спрашивает Ирина.

— Откройте! ЖЭК… — негромко проскрипело за дверью.

Ирина открывает. Незнакомый мужчина скрипучим голосом почти прошептал, как заведенный, фразу:

— Приготовьтесь к эвакуации. Не спите. Ожидайте…

— Где? — спрашивает Ирина.

Но тот уже скребется в другие двери. Ирина замечает в длинном полутемном коридоре несколько семей, тихо, словно тени, стоящих вдоль стен у своих вещей.

Вернувшись в комнату, она будит сына. Помогает ему, сонному, облачиться в уже приготовленную одежду. Денис обувается, набрасывает куртку. Они выходят и, как остальные, некоторое время молчаливою тенью стоят у дверей.

Воздух в коридоре как-то уж очень густ, до металлического привкуса во рту. Люди переговариваются сначала сдавленным шепотом, потом чуть громче, и вот уже можно расслышать обрывки фраз:

— … говорят, автобусы под Шепеличами уже стоят…

— … Да сколько же ждать-то?!.

Но, на удивление Ирины, все сдержаны и благоразумны. Нет ни паники, ни истерик, которые, по литературным описаниям, обязательны в подобных ситуациях. Лишь слышно, как в соседней квартире слева глухо скулит Антонина, жена сотрудника милиции. Оно и понятно — муж ее, Толик, конечно же, останется в городе при любых обстоятельствах.

Взволнованный Толик выскакивает из квартиры, кивает Ирине и спешно уходит. За ним выбегает зареванная Антонина. Увидев Ирину, она бросается к ней и тихо просит:

— Ирочка, присмотри минут пять за Анкой, пожалуйста!.. Я сейчас…

И, едва сдерживаясь, соседка быстро идет к лестнице, а там уже бежит. Из квартиры справа выходит буфетчица Вера с годовалым младенцем на руках.

— Так вы успели забрать его из больницы? — вместо приветствия спрашивает Ирина.

— Вчера вечером, — тихо отвечает соседка.

— Ну, слава Богу, что успели, — вздыхает Ирина, — теперь хоть вместе будете…

Из дверей слева выглядывает пухленькое симпатичное личико трехлетней Анюты — такое личико обычно изображают на детском питании «Малыш». Огромные голубые глазенки ее широко распахнуты.

— Де мама? — хнычет она.

— Иди ко мне, моя хорошая, — зовет ее Ирина, берет на руки, целует. — Мама сейчас вернется… Все хорошо… Все хорошо, маленькая…

Возвращается Антонина, она бледна и подавлена.

— Спасибо!.. Идем домой, Анна, будем собираться!..

Дети не выдерживают давящего ожидания и начинают убегать во двор. Денис тоже шепотом просит Ирину отпустить его. Она раздумывает, но потом сдается. И сын, радостный, вприпрыжку исчезает в лестничном пролете.

За детьми потихоньку начинают спускаться во двор и взрослые.

Ирина возвращается в квартиру, занеся вещи в прихожую. И вновь садится на подоконник, со второго этажа наблюдая за происходящим у подъезда. На скамейках и около них стоят чемоданы, дорожные сумки, авоськи, рюкзаки. Взрослые, кто в чем, собрались в кучки, обсуждая события минувшего дня, гадая, предполагая, споря о том, что ждет всех дальше. Тучный мужчина в теплом спортивном костюме доказывает всем, что одежда должна быть походной, мол, он точно знает: вывезут их километров за десять в палаточный городок денька на три, а потом все опять вернутся по домам, так что не стоит обременять себя лишним грузом.

Дети бегают, играя в догонялки. Самые маленькие, и среди них Анюта, копошатся в песке. Денис и несколько его ровесников, ребят 9 — 10 летнего возраста, забегают в подъезд и выбегают со спичками. Ирина кричит:

— Денис, зачем у вас спички? Вы что, жечь что-то собрались?

— Нет, мам, — громко отвечает сын. — Спички мы собираем уже испорченные. Это у нас игра такая. Смотри…

И они с Сережкой, полным сероглазым мальчуганом, продемонстрировали ей свою игру. Каждый берет спичку двумя пальцами правой руки, и затем с силой сталкиваются две спички. У кого сломалась, тот проиграл.

— Видишь, я выиграл! — подняв голову вверх, кричит Денис.

— Ну, хорошо! Играйте, — махнула рукой Ирина и посмотрела в небо, откуда приближался резкий рокот вертолета.

Был уже шестой час утра. И в посветлевшем небе четко вырисовался пятнистый военный вертолет, который, пролетев совсем близко от них и низко над лесом, приземлился где-то недалеко — то ли у автостанции, то ли на старом стадионе. Мальчишки ринулись туда. Взрослые всполошились:

— Стойте! Куда вы?!

— За дом! Только посмотрим, где он сел, и назад, — отвечает кто-то из ребят.

Ирина выскочила из квартиры и стремглав бросилась по лестнице. На первом этаже у коридорного окна, сидя на корточках, во что-то играют несколько девочек. Ирина, на миг остановившись, спрашивает у старшей: