Татьяна Талькова - Игорь Тальков. Стихи и песни Страница 4

19. X. 1988

СОБРАНИЕ В ЖЭКЕ

В нашем жэке № 5Шло собрание опять —Обсуждали перестройкуИ куда ее внедрять.На трибуну вышел СамИ, прокашлявшись, сказал,Что пока что мы хреновоПерестраиваемся.А затем последний съездПроцитировал нам весь,Речи, прения, докладыЗачитал как они есть.Про бригадный про подрядВсе строчил, как автомат,Про согласность, и про гласность,И про все вообще подряд.Он ревел, как самосвал,И пыхтел, как самовар.Объявив нам в заключение: —Завтра будет семинар.При себе иметь тетрадь —Буду лично всех гонятьПо вопросам «Перестройки»И куда ее внедрять.Тут монтер Петрович встал —На лице его скандалОткровенно был написан —И спокойно так сказал:— Перестрелка, перестройка —Нас ничем не испугать,Мы народ довольно стойкий,Но до срока, вашу мать.Ты вот выдал директиву,В «Волгу» сел — и будь здоров,А какая перспективаНам от этих громких слов?Что, изменят нам зарплату?Что, нам легче станет жить?Есть икру, ходить в театр,Отпуск в Ялте проводить?Я всю жизнь свою ишачу,А живу в такой норе,Что порой к иной собачьейЗависть прячу конуре.Я на ваши семинарыБолт с резьбою положил,Я ни много и ни мало —Три режима пережил.Поначалу тоже вродеВерил в разные словаО заботе, о народе —Аж звенела голова!Ну и где забота, где же?Мне седьмой десяток лет,Ну а я еще и не жил,А уж впору на тот свет.Вы мне рот не затыкайте,Я вас слушал до конца,И не надо, не пугайтеВыражением лица.Вы про гласность нам умелоТолковали целый час,Ну, а как дошло до дела,Что, кишка тонка у вас?Ладно, хватит. НапоследокЯ хочу сказать вам суть:Для того, чтоб сделать дело,Нужно людям дать вздохнуть.На заезженной кобылеНе уедешь далеко.Вы о нас совсем забыли,А кнутом хлестать легко.Вы на деле докажите,Что заботитесь о нас,Ну а мы уж, извините,Перестроимся без вас.Кончил.Дверью хлопнув, вышел,Больше слова не сказав.Мы все замерли, как мыши,Зная, что Петрович прав.

РОДИНА МОЯ

Я пробираюсь по осколкам детских грезВ стране родной,Где все как будто происходит не всерьезСо мной.Надо ж было так устать,Дотянув до возраста Христа, Господи...А вокруг, как на парад,Вся страна шагает в адШирокой поступью.Родина мояСкорбна и нема...Родина моя,Ты сошла с ума.В анабиозе добивает век Москва — дошла.Над куполами Люциферова звезда взошла,Наблюдая свысока, как идешь ты с молотказа пятак,Как над гордостью твоей смеется бывший твойхалдей с Запада.Родина моя — Нищая сума.Родина моя,Ты сошла с ума.Восьмой десяток лет омывают не дождитвой крест,То слезы льют твои великие сыны с небес,Они взирают с облаков, как ты под игом дураковклонишься,То запиваешь и грустишь, то голодаешь и молчишь,то молишься.Родина мояСкорбна и нема...Родина моя,Ты сошла с ума.Родина моя — Нищая сума.Родина моя,Ты сошла с ума.

1989

БЫВШИЙ ПОДЪЕСАУЛ

Бывший подъесаул уходил воевать;На проклятье отца и молчание братаОт ответил: «Так надо, но вам не понять», —Тихо обнял жену и добавил: «Так надо!»Он вскочил на коня, проскакал полверсты,Но как вкопанный встал у речного затона,И река приняла ордена и кресты,И накрыла волна золотые погоны.Ветер сильно подул, вздыбил водную гладь.Зашумела листва, встрепенулась природа,И услышал казак: «Ты идешь воеватьЗа народную власть со своим же народом!»Он встряхнул головой и молитву прочелИ коню до костей шпоры врезал с досады,Конь шарахнулся так, как от ладана черт,От затона, где в ил оседали награды.И носило его по родной стороне,Где леса и поля превратились в плацдармы...Бывший подъесаул преуспел в той войнеИ закончил ее на посту командарма.Природа мудра! и Всевышнего глазВидит каждый наш шаг на тернистой дороге.Наступает момент, когда каждый из насУ последней черты вспоминает о Боге!Вспомнил и командарм о проклятье отцаИ как Божий наказ у реки не послушал,Когда щелкнул затвор... и девять граммов свинцаОтпустили на суд его грешную душу.А затон все хранит в глубине ордена,И вросли в берега золотые погоныНа года, на века, на все временаНепорушенной памятью Тихого Дона.На года, на века, на все временаНепорушенной памятью Тихого Дона.

1989

БАЛЛАДА ОБ АФГАНЦЕ

Он сидел за столом на гостиничном жестком диване,Наливая мне водку в единственный целый бокал,И внезапно спросил, почему я не спел об Афгане.Я ответил ему, потому что я там не бывал.— Почему не бывал? Гм... с концертом не звали,Ну, а так, без концерта, кому ж я там нужен такой?Молодой ветеран улыбнулся с оттенком печали,Прикурив сигарету единственной правой рукой.Я попел ему песни, а он мне без всякого лакаРассказал лучше книг и кино и про жизньи про смерть.Так впервые почувствовал я, что такое атакаИ что значит столкнуться со смертью и не умереть.А потом его так понесло, что возникла опасностьНа свободе нам с ним эту трудную жизнь не дожить.Хоть у нас и была эта самая — как ее?. — гласность,Но за Ленина и Горбачева могли посадить.Молодой ветеран был душою смертельно израненИ тяжелою ношей под сердцем обиду носил.Он, прощаясь, сказал: «Хорошо, что ты не былв Афгане».Ну, а мне показалось, что я там все-таки был.

6.П.1991