Айно Куусинен - Господь низвергает своих ангелов (воспоминания 1919–1965) Страница 4

Училась я хорошо, особенно легко мне давались сочинения и языки. Учитель не раз зачитывал мои сочинения всему классу.

Окончив среднюю школу, я четыре года проучилась в медучилище при хельсинкской хирургической больнице.

Вскоре после окончания училища я вышла замуж за добродушного, умного человека Лео Сарола, инженера железнодорожного управления. Но, недолго прожив вместе, мы поняли, что брак наш построен на песке; я была полна энергии, и мне был тесен обычный семейный круг. Однако годы шли, выхода, казалось, не было. Но однажды судьба постучалась к нам.

Было это в 1919 году. Мы тогда жили в небольшом домике неподалеку от Хельсинки, там, где сейчас район Тапанила. Холодным осенним вечером в дверь постучались, и вошла женщина, которую мы оба хорошо знали. Она просила нас оказать помощь своему знакомому, депутату парламента. «Если его найдут, он, без сомнения, будет приговорён к смерти. Спасите, он стоит этого. Ночевать ему негде, может, пустите на одну ночь?» Человек был прилично одет и казался неглупым. Мы предложили ему поужинать, но он отказался. Вдруг он встал и серьёзно сказал: «Мне неловко пользоваться вашим гостеприимством, пока вы не знаете, кто я. Может быть, вы не захотели бы пустить меня под крышу. Моя фамилия Куусинен». Муж спокойно ответил: «Всё в порядке, оставайтесь ночевать, у нас вам будет безопасно».

Мы знали, кто такой Куусинен. Он руководил в 1918  году восстанием коммунистов[4], а в недолго просуществовавшем коммунистическом правительстве был министром просвещения. Знали, что он, как и многие, бежал из Выборга в Петроград. Читали в газетах, что за его поимку обещана награда; если он будет задержан, ему грозит расстрел.

Наша прислуга принесла гостю поесть, приготовила  постель. Ушёл он на рассвете, не сказав куда.

Позже до меня дошли слухи, что Куусинен был послан в Финляндию Лениным, чтобы узнать обстановку в стране и объединить разрозненные силы левых. Тогда я не могла даже предположить, что вечерний гость стал первым звеном в цепи событий, перевернувших мою жизнь.

Во второй раз я увидела Отто Куусинена спустя три месяца. Шёл 1920 год. На дворе была лютая стужа. В Хельсинки, на углу Исо-Рообертинкату, мне повстречался адвокат Эйно Пеккала[5], с которым когда-то меня познакомил мой брат Тойво Туртиайнен. В парламенте оба представляли социал-демократов, правда, брат был сторонник Вяйнё Таннера[6], а Пеккала входил в левое крыло социал-демократической партии. Позднее он перешёл к коммунистам. Неподалеку от Исо-Рообертинкату жил тесть Пеккала, господин Муррик, и Эйно предложил зайти к нему на чашку кофе. Там оказались и дочери Муррика Салме Пеккала и Хелла Вуолийоки. В это же время на квартире Мурриков скрывался — это было полной неожиданностью для меня — Отто Куусинен.

Из разговора стало ясно, что Салме Пеккала собирается в Лондон по секретному заданию коммунистической партии. Куусинен вынул из жилетного кармана четыре больших бриллианта и, показав их нам, сказал: «Каждый стоит четыре тысячи». Не знаю, правда, по сей день, в какой валюте. «На дорожные расходы», — пояснил Куусинен, протянув бриллианты госпоже Пеккала.

Вскоре после этого случая Куусинен уехал в Стокгольм. Он писал мне оттуда, присылал стихи. Мне их приносил незнакомый молодой человек. Как-то раз он принёс два письма, одно было адресовано мне, а второе — премьер-министру Финляндии профессору Рафаэлю Эриху. Куусинен просил меня передать письмо Эриху через надёжного человека. Но если мне это покажется чересчур опасным, писал он, я должна вернуть письмо посыльному. Куусинен и Эрих были знакомы со студенческих лет, оба были избраны в парламент; в своём письме Куусинен просил Эриха прекратить преследование коммунистов.

Я тотчас решила выполнить просьбу Отто Куусинена. Знакомая сестра милосердия согласилась отнести письмо Эриху домой и подождать ответа. Я в это время с нетерпением ждала её в привокзальном ресторане. Сидела и думала, что участвую в захватывающем и значительном деле!

Вскоре моя посыльная вернулась, рассказала, что Эрих принял её в своём кабинете, задал только один вопрос: знает ли она содержание письма? Она не знала. Эрих прочёл письмо и велел передать автору, что ответа не будет. Думаю, в любой другой стране премьер-министр заявил бы о случившемся в полицию, и началось бы следствие.

Я страстно мечтала о более насыщенной жизни, чем жизнь домашней хозяйки. Решила взять в банке ссуду и основать в Хельсинки частную больницу. Чтобы приобрести опыт в управлении больницей, я поехала в начале 1922 года в Стокгольм. Однако там мне посоветовали ехать в Берлин. Не имея ни малейшего представления о политической обстановке в Германии, я послушалась совета. В те годы в германской экономике царил хаос, цены росли с каждым днём, продовольствия не хватало. Шли ежедневные забастовки и демонстрации. Гостиница не отапливалась. Я хотела тотчас вернуться в Швецию, но бастовали железнодорожные рабочие и поезда в Стокгольм не ходили. Пришлось ждать конца забастовки. Но неожиданный случай повернул мою жизнь в другую колею.

Мне нужно было пойти в полицейский участок на Александерплац, чтобы поставить печать в паспорте. Там я встретила финна, с которым была прежде мельком знакома. Он пришёл в участок по такому же делу. Это был Юрьё Сирола[7], журналист и депутат парламента, друг Куусинена. В коммунистическом правительстве 1918 года он был министром иностранных дел. Мы условились встретиться на следующий день. Во время второй встречи он сказал, что работает в Москве, в Коминтерне. В Берлине — по заданию Ленина и Куусинена. Я впервые осознала, насколько влиятельным человеком был в Москве Куусинен. В Берлине Сирола должен был выяснить, каково денежное положение германской коммунистической партии, так как немцы запрашивали у Коминтерна крупную финансовую помощь. Заодно он подыскивал для работы в аппарате Коминтерна людей, знающих немецкий. Полушутя Сирола предложил мне возвращаться в Финляндию через Москву, так ездила недавно его жена.

Забастовке, казалось, не будет конца, и я время от времени встречалась с Сирола, в Берлине я больше никого не знала. Он жил у финского ювелира Косо, который был родом из Петербурга. Госпожа Косо как-то вечером пригласила меня на кофе. После ужина Сирола сказал, что хочет показать мне что-то очень интересное. У него под кроватью и в шкафах были целые мешки с бумажными деньгами царского времени, по его словам — «на миллион». Куусинен послал брата своей первой жены Эйнари Лааксовирта[8] в Германию обменять их на западную валюту для нужд коммунистов в Европе.