Евгений Додолев - Влад Лиsтьев. Поле чудес в стране дураков Страница 4

Впрочем, утечки были, как я помню. 10 августа 1995 года замгенпрокурора Олег Гайданов, курировавший работу уваровской бригады, заявил: ему, мол, известно, где находятся исполнители убийства, они, сказал чиновник, за границей. И уже на следующий день Александр Агейкин умер в израильской гостинице — передозировка. Ну-ну. Там шутки не шутили. Да и нешуточные ставки были в этой останкинской игре.

Процитирую Леонида Петровича Кравченко:

«Во-первых, следствие же выявило, что Листьев припрятал 4 миллиарда рублей. Сами „взглядовцы“, кстати, отказались участвовать в следствии в качестве свидетелей. Ко мне приходили следователи, как к опытному специалисту в области телевидения, который создавал „Взгляд“, вел их… Я им сразу сказал: „Не ищите в этом никакой политики, все дело в коммерции“. Кстати, помню, что стоило мне перейти всего на один год с поста руководителя советского телевидения на должность генерального директора ТАСС, как „взглядовцы“ стали юридическим лицом и получили счет в банке. То есть открыли фирму, которая стала получать огромную прибыль за счет созданных ими программ — носителей рекламы. Вскоре он становится генеральным директором Первого канала. Я, кстати, у него тогда спросил: „А ты что, теперь сам у себя покупаешь программы?“ Тогда же на базе Первого канала было создано акционерное общество, куда вошли Березовский и этот злодей Патаркацишвили. Так вот, какую ошибку совершил Листьев, став гендиректором? Я об этом сказал и следователю. Листьев понимал, что прекрасные программы, которые остались с советского времени — детские, молодежные, та же несчастная „Играй гармонь“, после которой в СССР построили три новых фабрики по производству гармоней, — проживут и без рекламы, а для того, чтобы выжила любая современная программа-получасовка, ей нужно как минимум пару выходов рекламы, — без этого она умрет, потому что не оправдает расходы на ее создание. И Листьев сделал мудрый ход, ставший одновременно его ошибкой: на полгода вообще отменил рекламу на Первом канале. Его конкуренты, по сути, должны были подохнуть, ведь, повторяю, лучшие программы, созданные в советское время, могли жить без рекламы. Конкуренты были в ужасе, многие обращались ко мне: „Леонид Петрович, попробуйте поговорить с Листьевым, у вас же с ним сохранились связи, а с Любимовым вы даже дружили. Убедите их.“ Сделать я, конечно, ничего не мог. Более того, у меня вдруг возникла острейшая внутренняя боль: я стал бояться, что произойдет какая-то беда. Во мне жило стойкое ожидание беды. И она произошла. Что не рассчитал Листьев? Дело в том, что вся реклама проходила через две посреднические фирмы Березовского и Лисовского. За полгода Березовский терял миллиарды! С момента официального объявления о том, что на Первом канале прекращается реклама, прошло пять или шесть дней — и Листьев был убит».

Ну как это можно комментировать? Ну как?! Ведь не может быть Кравченко ничего не понимающим идиотом, право. Стало быть, он просто негодяй. Завистник. Депутат Исаенко, как выяснилось, делит журналистов на «тварей мелких» и «тварей крупных» (сам будучи «тварью объемной политической»). Так вот, Кравченко — крупная. Настаиваю на этом. Пусть буду я нерукопожатным у секты «Иеху Москвы», где вещает Кравченко-младший под псевдонимом Антон Орехъ. Пусть. Кравченко — лицемер и манипулятор. Потому что я помню: «взглядовцы» ВЫНУЖДЕНЫ были заняться коммерцией именно в 1990 году, когда новый командир ВЕТРК «Останкино» Л. П. Кравченко стал попросту душить революционную программу по негласному распоряжению М. С. Еорбачева. Работать стало невозможно: не было ни смен в монтажных, ни камер на выезд, ничего не было. Ну и что касается пресловутого моратория на рекламу: решение Влад не принимал. Во всяком случае, не принимал единолично. Оно было коллегиальным, это решение. А инициатива была — Бадри и Березовского. Но об этом ниже.

Помню, после того как вождя «молодежки» Эдуарда Сагалаева «бросили на информацию», мои ТВ-друзья дружно приговорили: «Все, Эдика сожрут. Один в поле не воин. Там такие сволочи». Все были убеждены, что прогрессивный руководитель телеавангарда не сладит со священной коровой коммунистической идеологии — программой «Время». Программой, у которой была почти дюжина очень придирчивых и влиятельных зрителей (я имею в виду членов всемогущего некогда Политбюро. Это еще «Взгляд» можно было отодвинуть на ночь, ожидая, пока пожилые руководители лягут спать, но главная информационная передача должна была выходить ровно в 21:00). Именно Политбюро раздавило еженедельный прорыв гласности — созданные Эдуардом Михайловичем выпуски «Семь дней». Тогдашний глава Центрального телевидения Ненашев дважды «прорабатывался» на политбюрошных тусовках за то, что «позволил Сагалаеву заводить свои порядки». Да, Сагалаев слишком многих не устраивал, и поэтому журналиста-руководителя все-таки дожали, вынудив уйти с телевидения. Но авторитет и обаяние обеспечили ему пост № 1 в разбухшем и неповоротливом Союзе журналистов, объединяющем стольких людей с противоположными точками зрения. Я беседовал с ним о Кравченко после путча 1991 года. Разговор с Сагалаевым мы начали, естественно, о роли политического журналиста. Четвертая власть в нашей стране правит по-своему…

Созданный под руководством Сагалаева «Взгляд» традиционно был ненавидим номенклатурой. Главный редактор партийной газеты даже окрестил ведущих «ночными мерзавцами» в кулуарной беседе. Я убежден, что те, кто звали ведущих молодежной программы «ельцинскими гаденышами», никогда не смогли бы смириться с существованием хотя бы относительно независимой передачи. Передачи, которую с таким трудом пробивал в свое время мой собеседник. Передачи, которой столько раз удавалось вершить пятничные прыжки через шумяще-алые флажки цензурных запретов.

Я, право, действительно рассчитывал после закрытия передачи, что «Взгляд» не предадут ни коллеги, ни зрители, ни Гости. Статус Гостя передачи. Это в самом деле немало. И я не уверен, что выборы того же Станкевича были бы столь успешными, не дай ему «Взгляд» такую сильную раскрутку. Конечно, не все приглашенные зрителям нравились. Но я знаю, что с ними, во всяком случае, работали честно. И если есть какие-либо обиды, то адресовать их нужно вовсе не на 12-й этаж, где расположен бывший сагалаевский кабинет. Сагалаев пояснил мне, что он подразумевал под своим термином «псевдолюди»:

«Внешне это люди. Они могут увлекаться театром, поэзией, даже писать сносные стихи. И как достаточно пошло и грубо намекал Янаев, быть неравнодушными к женскому полу. Но просто стержень и принадлежность к роду людскому определяются нравственностью. Прежде всего, мне кажется. Я думаю, что какой-нибудь дебил из детского дома для умственно неполноценных детей, но добрый мальчик, — он нравственно больше человек, чем те, кто решились подтолкнуть страну к бездне.