Валентин Пруссаков - Оккультный мессия и его Рейх Страница 4

В 18 лет судьба нанесла Гитлеру сокрушительный удар, от которого он никогда не оправился полностью. Он провалился на вступительных экзаменах в Венскую Академию искусств. Его технически аккуратные, но, увы, безжизненные рисунки произвели на экзаменаторов настолько дурное впечатление, что они порекомендовали ему отказаться даже от мысли стать художником.

Эта неудача явилась сильнейшим потрясением в жизни Гитлера. До самых последних дней он считал себя художником, которому отказали в признании глупые учителя.

Вскоре последовал еще один удар. В следующем году всего за несколько дней до рождества умирает от рака его мать.

«Это был жуткий удар. Я уважал моего отца, но мать любил. Ее смерть положила неожиданный конец всем моим планам. Бедность и тяжелая действительность требовали принятия быстрого решения. Передо мной стояла проблема каким-то образом заработать себе на жизнь», – скажет потом Гитлер.

Легко сказать «каким-то образом». Но как? У него не было никакой профессии. Он всегда презирал грубый ручной труд. Не лучше относился и ко всякой конторской работе «от звонка до звонка». Он никогда прежде не заработал и шиллинга. Тем не менее, будущее не вызывало у него чувства страха. Распрощавшись с родственниками и сказав им, что вернется лишь добившись успеха, Адольф уезжает из родного Линца.

«С единственным чемоданом, набитым одеждой и бельем, и с неукротимой волей в моем сердце я отправился в Вену.

Я очень надеялся, что мне удастся стать „кем-то“, но только не государственным чиновником, как отец».

Адольф Гитлер прибыл в Вену с откровенно скудным капиталом: мизерная пенсия, выдававшаяся сиротам госслужащих, знание истории, любовь к Вагнеру, интерес к пан-германской политике, упорное нежелание делать какую-либо, неинтересную работу и ... ощущение собственного высокого предназначения. Самым ценным, пожалуй, была «неукротимая воля», о которой он писал.

«Грустнейший период моей жизни»

Для молодого Адольфа, полного высоких надежд и грандиозных мечтаний, венский период жизни был сплошным разочарованием. С 1909 по 1913 г. он жил в одном из красивейших и культурнейших центров Европы, оставаясь человеком-невидимкой для подавляющего большинства жителей австро-венгерской столицы:

«Для меня Вена – город, связанных у многих с приятными и веселыми впечатлениями, – является грустнейшим периодом моей жизни».

В начале нашего века Вена считалась музыкальной столицей мира. Жизнь города был наполнена музыкой: музыкой великий композиторов, некогда живших там – Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт... И конечно же, «из каждого окошка» раздавались вальсы любимого венцами Иоганна Штрауса.

Но молодой Гитлер не разделял всеобщего веселья. Атмосфера беспечности и беспредельной жажды удовольствий, царившая кругом, была ему глубоко чуждой и непонятной. Продолжая рисовать эскизы величественных зданий, он не сделал даже малейшего усилия, чтобы поступить в Школу Архитектуры. Почему? Можно предположить, что больше всего он боялся того, что его еще раз отвергнут. А этот удар был бы непереносим...

В ноябре 1909 г. бедность вынуждает его покинуть меблированную комнату и порвать всякие отношения с ближайшим другом Августом Кубичеком: тот блистал в консерватории, и гордый Адольф не хотел, чтобы тот свидетельствовал неудачи и унижения своего бывшего ментора.

Гитлер уходит на самое дно: в мир ночлежек и благотворительных похлебок. Временами же находит себе довольно странные заработки: очищает улицы от снега, выбивает ковры, работает носильщиком на вокзале... Становятся заметными следы заброшенности и неухоженности: одежды лоснятся, небрежная прическа, плохо выбритое лицо. Он превращается в самого настоящего бродягу.

Вопреки популярной легенде Гитлер никогда не был маляром. Любая постоянная работа внушала ему сильнейшее отвращение. Изредка он продавал свои акварели и получал несколько геллеров. Это удовлетворяло его артистические амбиции в какой-то степени, но отнюдь не потребности желудка.

«Голод был тогда моим верным телохранителем; он никогда не оставлял меня ни на секунду и принимал участие во всем, что бы я ни делал. Моя жизнь была постоянной борьбой с этим безжалостным другом».

В сегодняшней Америке его назвали бы бродягой. Да, таким он и был по своему внешнему виду. Но в отличие от тех, кто слонялся вместе с ним по улицам Вены и жил случайными заработками, Гитлер никогда не искал забвения в дешевых удовольствиях. Он не пил и не курил. Почти все свободное время (а его хватало!) он тратил на чтение.

Специалист по Гитлеру, историк Алан Буллок пишет:

«Он проводил время, главным образом, в публичных библиотеках, но его чтение было беспорядочным и бессистемным: древний Рим, восточные религии, йога, оккультизм, гипноз, астрология...»

Это якобы «беспорядочное» чтение создало необходимую базу для создания в будущем «новой религии» – национал-социализма. (Видеть в национал-социализме лишь политическое движение, обусловленное социально-политическими факторами, представляется ошибочным).

В начале жизни Гитлер был искренним католиком. В юношеском возрасте он утрачивает христианскую веру, но сохраняет католическую любовь к ритуалу, священничеству и к всеобъемлющей идеологии. Чтение Шопенгауэра содействовало отказу от христианства и пробуждению интереса к восточным религиям, зачастую не признающими различия между добром и злом. Страстный книжник, он уверяет своих читателей в «Моей борьбе», что всегда обращался к книгам за ответом на любой вопрос. Он настаивает, что обладает наилучшим методом чтения: «Помнить существенное и полностью забывать несущественное». Вопрос, конечно, заключается лишь в том, что считать существенным. В случае Гитлера существенным всегда было исключительно то, что соответствовало его эмоциональной оценке, его собственным представлениям.

Так, он взял от Шопенгауэра фатализм и идею воли, но отбросил буддизм и пессимизм. Он позаимствовал у Ницше концепцию эволюции, волю к власти и сверхчеловека, но «забыл», что великий философ твердо настаивал на том, что сверхчеловек обязан побороть не других, а самого себя. Он принял у Вагнера расизм, героизм и язычество, но отбросил его арианизированное христианство. От Блават-ской, Чемберлена, фон Листа и Либенфельса он брал, что хотел, и абсолютно «забывал» о несоответствовавшем его собственному мировоззрению.

Он изучал восточные религии и хотя никак не мог согласиться с тем, что жизнь – бесконечный «круг страданий», ибо считал ее борьбой, в которой побеждает сильнейший, принял у них методы достижения трансцендентального сознания, находящегося за пределами рациональной мысли.