Лидия Кузьмина - Генеральный конструктор Павел Сухой: (Страницы жизни) Страница 4

В Петербурге проходит широко разрекламированный праздник воздухоплавания, на котором свое мастерство [12] демонстрировали уже широко известные в России «летуны» — Михаил Ефимов, Сергей Уточкин, Александр Васильев, Лев Мациевич и другие. Организуются состязания авиаторов и перелеты из города в город. Много шуму наделал «скоростной» перелет-состязание по маршруту Петербург — Москва, в котором приняли участие многие авиаторы на самолетах иностранных и русских фирм.

Открываются в России и авиационные школы — в Царском Селе и Гатчине под Петербургом, в Москве — на Ходынском поле, в Симферополе, Одессе.

Полеты русских авиаторов широко освещаются в газетах и в массовых и специализированных журналах — «Огонек», «Вокруг света», «Воздухоплаватель», «Аэро и автомобильная жизнь», «Тяжелее воздуха», «К спорту!»…

Имена русских авиаторов становятся известными широкому кругу общественности и пользуются популярностью ничуть не меньшей, а порой даже и большей, чем имена автогонщиков и велосипедистов, оперных певцов и певиц, знаменитых балерин.

Летание становится делом не только мужчин, но и женщин. Первой из русских женщин поднялась в воздух Лидия Виссарионовна Зверева — на самолете, построенном ее мужем Владимиром Викторовичем Слюсаренко.

* * *

Ну а как относится к этому «авиабуму» Павел Сухой? Он с интересом читает статьи об авиации и летчиках, рассматривает фотографии и рисунки летательных аппаратов. Но… Справедливости ради надо сказать, что авиация пока еще не становится его страстью, потребностью жизни. События, связанные с авиацией, происходят где-то вдали от провинциального Гомеля и не воспринимаются им близко к сердцу. Может быть, это еще и потому, что за общим столом, где собирается семейство Сухих, Павел оказывается в одиночестве — мать и сестры, да и отец, Осип Андреевич, больше интересуются новинками литературы и искусства, чем техники.

Много лет спустя, рассказывая дочери Ирине о своем детстве, Павел Осипович отметит, что самым сильным впечатлением детских лет, определившим его судьбу, была непосредственная встреча с авиацией: он наблюдал за полетом Сергея Уточкина, гастролировавшего тогда по разным городам России. [13]

«Я шел с ребятами из гимназии, и вдруг над нашими головами пролетел аэроплан. Это было так неожиданно и удивительно, что дух захватывало. Не птица, а человек летит над нами!»

В тот же день, придя домой, Павел уединился на чердаке и принялся мастерить модель самолета. Но первая его модель не полетела. Тогда он стал более внимательно присматриваться к фотографиям аэропланов, читать и перечитывать попадавшие ему в руки журналы, которые писали о самолетах и авиаторах. Стал специально разыскивать газеты, журналы и книги, где мог хоть что-то почерпнуть нового, интересного об авиации и воздухоплавании.

Как-то в его руки попала статья Николая Егоровича Жуковского — «отца русской авиации», как впоследствии назовет его Владимир Ильич Ленин, — вот она-то окончательно и определила дальнейший путь Павла Сухого. Он «заболевает» авиацией и хочет сам конструировать и строить самолеты.

Павел знает: профессор Николай Егорович Жуковский живет в Москве, преподает в Императорском техническом училище, и решает поехать к нему, поступить в училище и слушать лекции знаменитого ученого.

Павел тогда еще не знал, что при училище уже в 1909 году Николай Егорович организовал студенческий кружок любителей воздухоплавания и стал читать специальный курс лекций по аэродинамике и авиации, что в этом кружке студенты занимались постройкой моделей самолетов и даже учились летать на планерах, один из которых был подарен профессору самим Отто Лилиенталем, изобретателем и создателем первого планера. Первым совершил полет на планере, построенном в кружке, Андрей Туполев — самый способный и многообещающий ученик Николая Егоровича, будущий авиаконструктор, о котором будет говорить с восторгом весь мир.

Не знал Павел Сухой и того, что в начале 1911 года Андрей Туполев был изгнан из училища за свою революционную деятельность и вынужден был уехать на родину, в Тверскую губернию…

Обо всем этом Павел узнает только через несколько лет, а пока… Во время летних каникул 1911 года общество гомельских учителей решило организовать для хорошо успевающих гимназистов экскурсию в Туркестан. Поездка произвела на ребят незабываемое впечатление: [14] Бухара, Самарканд, все здесь удивительно: и диковинная восточная архитектура, и природа, и обычаи людей. А фрукты! В жизни никогда они таких не ели! Эти фрукты и сыграли над Павлом злую шутку. Он заболел дизентерией, которая дала тяжелые осложнения, напоминавшие о себе всю его жизнь. Пришлось Павлу вырабатывать «железный» режим питания. Он понимал: без строгой диеты не сможет быть по-настоящему работоспособным. Проявляя волю, отказывая себе во многом, Сухой и в дальнейшем вел очень строгий образ жизни.

В краеведческом музее Гомеля, в экспозиции, посвященной П. О. Сухому, хранится аттестат зрелости об окончании им Гомельской гимназии.

«Аттестат зрелости

Дан сыну начального учителя из крестьян Павлу Осиповичу Сухому в том, что, вступив в Гомельскую гимназию 16 августа 1905 года, обучался в ней по 8.VI.1914 года. Во внимание к постоянно отличному поведению и прилежанию и к отличным успехам в науках, в особенности же в математике и физике, педагогический совет постановил наградить Павла Сухого серебряной медалью».

Здание бывшей мужской гимназии, где учился П. О. Сухой, сохранилось. В настоящее время здесь размещается Белорусский институт инженеров железнодорожного транспорта…

Когда Павел окончил гимназию, вопрос, где продолжать образование, для него даже не возникал. Было ясно — он поедет учиться в Москву, в Техническое училище — ныне оно носит имя Н. Э. Баумана.

Документы Павла Осип Андреевич отослал родственнику с просьбой передать их в училище. Родственник боясь, как бы бумаги не потерялись, сдал в приемную комиссию их копии. Комиссия, рассматривая дела абитуриентов, отказала Сухому в приеме из-за отсутствия подлинных документов. Непредвиденная, не на шутку огорчившая Павла осечка…

* * *

…А в августе 1914 года началась война. В этой первой мировой войне во весь голос заявил о себе новый род войск — военная авиация.

Воздушный флот России по количеству боевых самолетов перед началом войны был наиболее многочисленным. [15]

Он насчитывал 250 самолетов, обеспеченных достаточным числом опытных пилотов и авиатехников.

Но каких-либо существенных преимуществ русской армии это не принесло. Большинство самолетов было устаревших конструкций и «иностранного происхождения», без достаточного обеспечения запасными частями. На русских авиационных заводах — «Руссо-Балт», «Дукс», Щетинина, Лебедева, Анатры строились в основном самолеты по французским моделям — «фарманы» и «вуазены», «ньюпоры» и «спады», «мораны» и «депердюссены». Было немного американских самолетов конструкции братьев Райт и Кертнс, итальянские «ансальдо», немецкие «альбатросы», «таубе», голландские «фоккеры».