Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник) Страница 4

Это была одна из причин, почему все эти годы, к изумлению гитлеровцев, так стойко держался советский тыл. История сама учила писателей, как в такое время говорить с народом. Что же касается тем, то драматизм событий далеко превосходил все прежние сюжеты.

Материал был неисчерпаем. Так, например, в руки Александра Фадеева попали в те дни уникальные данные о совершавшей в германском тылу в городе Краснодоне на редкость смелые дела подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия". Данные эти, как известно, и стали основой позднее прогремевшего на всю страну романа. Первый очерк Фадеева на эту тему под названием "Бессмертие", написанный 15 сентября 1943 г. и включенный в данный сборник, все еще читается с волнением.

Совинформбюро все время следило за тем, чтобы отбирать лучшие из работ для отсылки за рубеж. Вот почему среди авторов сборника столько блестящих имен. Сравнивая этот список с жалким перечнем немецких писателей и журналистов, согласившихся в те годы служить Геббельсу, убеждаешься снова, где были настоящие мастера культуры и где лакеи.

Приведу только один пример. Двумя самыми неутомимыми авторами Совинформбюро, как и вообще советской печати за все военные годы, были Илья Эренбург и Константин Симонов. Они опубликовали за это время сотни статей. Об Эренбурге будет сказано ниже. Симонов же, я думаю, только во время войны и нашел себя как крупный публицист. Здесь мне хотелось бы обратить внимание читателей лишь на один его очерк в сборнике: "Встреча в Куманче".

Не знаю, сколько времени потребовалось Симонову, чтобы написать его: полагаю, один день, такие вещи почти всегда пишутся сразу. Пересказывать очерк не стану. Но какая удивительная идейная и моральная сила исходит из этой небольшой работы! Нравственный, а не просто политический облик словацких партизан встает прямо перед вами. Пусть, однако, читатель прочтет его сам - прочтет и подумает, какие люди тогда воевали с фашистами.

Ведущие писатели и публицисты составляли своего рода боевой отряд Совинформбюро. В чем же заключалась оперативная задача этого отряда?

Коммунистической партией и правительством Советскому Информбюро было поручено непрерывно осведомлять об СССР людей за рубежом: сообщать о том, что происходит на советско-германском фронте, как обстоит дело в тылу, что думают в дни войны советские рабочие, колхозники, интеллигенция, как и чем дышит в это время советская культура. Иначе говоря, предлагалось вести как бы дневник происходивших вокруг исторических событий и доводить этот дневник до сведения зарубежной общественности.

Второе отнюдь не было так просто: несравненно сложнее первого.

Дело было в том, что большинство людей на Западе мало что знало о Советском Союзе или верило в самые глупые небылицы о нем: некоторые и просто не хотели что-то знать. Я был тогда в Лондоне уполномоченным Совинформбюро и главным редактором советской газеты на английском языке "Совьет уор ньюс уикли"{1} и помню, как трудно было пробивать эту стену непонимания и неосведомленности.

Мало того. Надо учесть, что в Англии и США, связанных тогда взаимными союзными обязательствами с СССР, с самого начала войны действовали влиятельные круги, стремившиеся свалить всю тяжесть борьбы с Гитлером на плечи Советского Союза. Самим же западным союзникам предназначалось держаться в резерве, ограничиваясь "приготовлениями" к серьезным военным действиям в каком-то неопределенном будущем.

От фашизма, конечно, открещивались, но вступить в действительно эффективную борьбу с ним не спешили. Подобная двойственность отношения к ультраправым наблюдается, кстати сказать, в правящих кругах западных стран сплошь и рядом и теперь. Все это, конечно, сказывалось на нашей работе по распространению информации Совинформбюро.

Помню, как осложнились условия для нас, когда в 1942 г. на очередь встал вопрос об открытии второго фронта, твердо обещанного Советскому Союзу Англией и Америкой еще на этот год или, во всяком случае, на весну 1943 г. Совинформбюро из Москвы присылало статью за статьей советских авторов, задававших все тот же вопрос: где же второй фронт? Почему его не открывают, хотя при крайнем напряжении сил Красной Армии он срочно нужен? Когда его откроют? Спрашивали писатели, военные, рядовые люди.

Я передавал эти статьи в редакции английских газет, но готовности печатать их в большинстве случаев не встречал. Тогда я публиковал их в нашей "Совьет уор ньюс уикли". Газета эта довольно широко распространялась среди рабочих, в кругах интеллигенции, а также среди военных: мы регулярно помещали статьи советских специалистов о стратегических проблемах, возникавших на советско-германском фронте, и о новшествах в тактике вермахта.

Особый шум производили статьи Эренбурга, умевшего писать для Запада как едва ли кто-либо другой. Его прямо называли европейским публицистом номер 1, и Геббельс, по слухам, созывал специальные совещания, чтобы решать, как ему отвечать. Глубокое личное знание западных стран, чеканный стиль Эренбурга, его умение поражать противника рапирой приводили в восхищение даже явных противников СССР, о чем мне не раз говорили английские журналисты при встречах где-нибудь на Флит-стрите, газетном квартале Лондона. Я бомбардировал Москву телеграммами: скорее и побольше Эренбурга! И я до сих пор удивляюсь тому, как много он умел писать, не снижая качества.

Главное для нас тогда заключалось в том, чтобы давать знать людям за рубежом, какие гигантские усилия предпринимает Советский Союз, чтобы поскорее победоносно окончить войну, какие жертвы уже принесены и приносятся неделя за неделей. Надо было честно сообщать и о недовольстве в кругах советской общественности, вызванном постоянными отсрочками открытия второго фронта; пояснять, что союзники СССР в связи с заключенными соглашениями не вправе медлить с высадкой на континенте, что нужна помощь не на словах, а на деле.

Сильное впечатление в этой кампании за второй фронт производили, например, такие работы, как написанное в августе 1942 г. "Письмо к неизвестному американскому другу" Леонида Леонова и статья Константина Федина в том же месяце "Волга - Миссисипи". Прямо ни в той, ни в другой статье о втором фронте не упоминалось, но взволнованная мысль крупных советских писателей была ясна.

Должен сказать, что мы находили по этому вопросу в Англии как понимание - преимущественно среди левых, - так и нечто худшее, чем непонимание в официальных кругах: холодную недоброжелательность, даже раздражение. На верхах в Лондоне нами были откровенно недовольны. Мы же все-таки продолжали все время печатать такие материалы.

После того как в июне 1944 г. второй фронт был наконец открыт, работать стало легче. Говорили, однако, что решение было принято не столько из желания помочь советскому союзнику, сколько из боязни, что иначе он прорвется в Германию и в другие страны фашистского блока один.