Михаил Дьяконов - Амундсен Страница 4

Сколько раз Нансену и, главным образом, Амундсену еще придется слышать те же еамые слова!

Среди толпы, теснившейся в ясный и теплый майский день в узких улицах норвежской столицы, чтобы приветствовать смелого победителя и пятерых его спутников, был и высокий, худощавый юноша. Он восторженно кричал «ура», не жалея своей глотки, не боясь сорвать голос. Лицо его, с немного резкими чертами, горело воодушевлением, в глазах светились радость и счастье. Он не завидовал в этот миг победителю. Он видел в нем героя своих юношеских лет и на всю жизнь сохранил к нему чувство глубокого уважения и искреннего преклонения. Нансену суждено было сыграть в судьбе будущего молодого исследователя огромную роль. Но в ту минуту, когда Руал провожал взглядом высокую фигуру Нансена, ехавшего среди толпы по расцвеченной флагами и зеленью улице, в первый раз в голове его мелькнула мысль:

– Ах, если бы ты мог пройти северо-западным путем!

На двадцать первом году жизни Руал был призван к отбыванию воинской повинности. Это вполне отвечало его желаниям. Во-первых, он считал своим долгом выполнение всех обязанностей доброго гражданина, а, во-вторых, понимал, что пребывание в лагерях только принесет ему пользу, как дальнейшая подготовка к избранному им жизненному пути.

Второе побуждение, должно быть, преобладало над первым: хотя Амундсен всю свою жизнь и был «добрым гражданином» по отношению к норвежскому государству, искренно веря в свои к нему чувства, и превыше всего ставил «флаг», «честь флага», «любовь к отечеству» и «национальную гордость», но в сущности был индивидуалистом чистейшей воды. Когда впоследствии кто-то задал ему вопрос, что влекло его в полярные области, Амундсен отвечал:

– Покой, абсолютный мир, чувство полной свободы действий. Никто тебе не мешает! Там полная свобода индивидуальности. И я люблю это. Там вовсе не чувствуешь себя одиноким. Правда, эту свободу не к чему приложить, но она у тебя есть и этого достаточно. Никто не повысит голоса и не скажет тебе, что вот того-то и того-то делать нельзя. Ты живешь, делаешь то, что необходимо для поддержания жизни и достижения твоих целей… В великой пустыне у полюсов никого нет, кроме тебя самого.

В приемочную комиссию Амундсен шел не без тревоги. У него был серьезный физический недостаток – близорукость (о чем не знали даже самые близкие люди), и он боялся, что его забракуют. В последние годы жизни зрение его значительно улучшилось, но все же отклонялось от нормы. Не желая привлекать к себе ничьего внимания своей близорукостью, Руал никогда не носил очков. Решив, что вопрос о принятии его на военную службу является делом чести, он со страхом ожидал, что врачи обнаружат его физический недостаток. Но все обошлось благополучно. Главный врач пришел в восторг при виде гармонически развитой мускулатуры Руала и на все остальное не обратил никакого внимания. Члены приемочной комиссии, врачи и офицеры, толпились вокруг юноши, любуясь его телом, ощупывая его мускулы. Сказались результаты упорной многолетней тренировки!

Амундсен был принят на военную службу. Правда, особой пользы она ему не принесла, да и не могла принести из-за своей кратковременности. В Норвегии молодых людей призывают лишь на несколько недель, а затем перечисляют в запас.

О военной службе Амундсена мало что можно сказать. Норвежская солдатчина не выдерживает никакого сравнения с солдатчиной крупных европейских государств. Срок службы ничтожный, особых трудностей преодолевать не приходится, никакой муштры и подтягивания нет. Амундсен был старателен и исполнителен, но ничего для себя полезного извлечь не мог. Сохранилось несколько анекдотов об этой эпохе его жизни, вроде того, что Амундсен был очень религиозен и, когда среди солдат искали охотников отправиться в церковь и никто не выходил из рядов, Амундсен первый делал три шага вперед, а его примеру следовали и остальные солдаты, очень уважавшие и любившие Руала. Будто бы он не любил «нескромных» шуток и разговоров и никогда не упоминал «имени господа бога всуе». Конечно, это только благочестивые измышления ханжей, каких много во всяком буржуазном обществе, в том числе и в Норвегии. Амундсен был настоящим человеком, сильным, здоровым, бодрым, не занимавшимся обуздыванием плоти или умерщвлением ее.

Он любил и соленую шутку – ко времени и к месту, любил веселую компанию, стакан доброго вина и хорошую сигару. Очень может быть, что по молодости лет он считал «религиозность» столь же для себя обязательной на военной службе, как и отдание чести. И как человек добросовестный и старательный, выполняющий всякое поручаемое ему дело хорошо и до конца, считал необходимым ходить в церковь… для поддержания воинской дисциплины.

По окончании военной службы Амундсен, свободный от университетских занятий, мог приступить к усиленной тренировке по выработанному им плану. Снова начались продолжительные лыжные экскурсии; Амундсен старался предпринимать их в обстановке, как можно более напоминающей условия, с которыми обычно связано путешествие в полярных областях.

Одна из таких экскурсий чуть не стала для Руала роковой. По его собственным словам, она была полна таких же тяжелых испытаний и опасностей, какие позднее выпали на его долю в Антарктике.

Амундсен не раз уходил с товарищами в горы на несколько дней и даже недель. В декабре 1893 года он отправился с двумя приятелями в большой лыжный поход по очень трудной, пересеченной местности, где на десятки километров тянутся необитаемые горные области. Экскурсанты намеревались пройти от Кродерена до Нюмедаля, выйти к озеру Мьос, пройти вдоль него, затем спуститься на юг к Конгсбергу. Сначала передвижению очень мешал глубокий и рыхлый снег, в который лыжи проваливались. К тому же давал себя знать и недостаток тренировки. На горном плато наст был лучше, зато здесь дул сильный ветер прямо в лицо. Через несколько дней началась оттепель, и на спусках лыжи обрастали огромными комьями мокрого снега. Теплая погода – температура поднималась до 10° тепла – внезапно сменилась трескучими морозами. Однажды после бессонной ночи, проведенной в спальных мешках прямо на твердой снежной поверхности, пришлось выступать в поход в метель при сорокаградусном морозе. Последние остатки провизии к тому времени были уже с'едены, и надо было спешно, во что бы то ни стало, пробираться в населенные местности.

Утомительный поход в полном снаряжении, со спальными мешками, примусом, провизией, метеорологическими инструментами и пр. продолжался несколько дней и был закончен благополучно. Амундсен и его товарищи получили кое-какое представление об условиях путешествия в далеких полярных областях. Но все же представление это не могло быть полным. Спустя два года Амундсен вновь предпринял продолжительную лыжную экскурсию, сопровождаемый только одним из братьев. На этот раз путешественники узнали во всех подробностях, какие трудности, опасности и лишения связаны с любой серьезной полярной экспедицией. Амундсен как бы участвовал в генеральной репетиции «похода к полюсу»! И, проверив на ней свою силу, крепость нервов и упорство воли, понял, что может приступить к настоящей работе.