Любовь Рябикина - Майор и Ева Страница 4

- Я буду спать здесь!

Его глаза загорелись бешенством, когда он проорал:

- Нет!!!

Я подскочила к столу, оперлась на него руками. Глядя в его горящие глаза, промяукала в ответ, вытянув шею. Сама до сих пор не пойму, как у меня так получилось. Это был самый натуральный кошачий вопль:

- А почемяу-у-у?

Он рявкнул:

- Потому что здесь сплю я!

- Палатка большая и места хватит. Вы что, решили, что я вас изнасилую?..

Я разозлилась уже не на шутку и меня "прорвало". Слова летели с губ с такой скоростью, что я даже не успевала думать о их смысле. Мои вопли были слышны всем. Я упрекала его в бесчеловечном отношении к женщине, обзывала "тупым солдафоном" и так далее и тому подобное. Он понял, что весь лагерь слышит истеричные женские вопли и попытался утихомирить меня словами, вполголоса сказав:

- Да вы потише!

Но меня уже трудно было остановить:

- Что тише, что тише! С самого утра на мне отыгрываетесь, а теперь тише. Боитесь, так и скажите!

Он схватил карту и выскочил из палатки со словами:

- Да спите, где хотите!

Победа была за мной. Я расстелила спальник и отправилась раздавать ужин. Разведчики протягивали котелки, с трудом сдерживая улыбки. Они потом рассказывали, что мое яростное мяуканье их здорово озадачило вначале. Я видела вокруг веселые глаза. Климук на ужин не пришел. И вообще, его нигде не было видно. Спросила Боготу:

- Вань, а начальник где?

Он ухмыльнулся:

- От тебя скрывается во второй палатке. Сказал, что есть не хочет.

Я сходила за котелком майора, плюхнула в него душистый от лука кулеш, положила на край ломоть хлеба и пучок дикого чеснока. Протянула солдату:

- Унеси майору, а то еще ноги протянет из-за меня. А я греха на душу не возьму.

Парень без возражений направился к палатке. Вернулся уже без котелка. И то понятно - ссоры ссорами, но есть надо.

Улеглась спать около девяти вечера. Майора все еще не было. Чуть слышные шаги разбудили меня. В темноте приоткрыла глаза и поняла, что это Климук. Он прокрался мимо. Потом раздался шорох расправляемого спальника, чуть слышный стук сброшенных ботинок. Тяжелый вздох и снова шуршание. Поняла, что он улегся и снова заснула.

Проснулась от стона. Села в мешке и прислушалась. Протяжно стонал майор. Я выбралась из спальника и подкралась к офицеру. Он лежал вытянувшись на спине и надрывно стонал. Голова перекатывалась из стороны в сторону, словно от невыносимой боли. Что-то укололо в сердце. Осторожно взяла его руку в свою и чуть погладила длинные пальцы. Он не проснулся, но стонать перестал. Вроде бы успокоился. Прерывистое дыхание выровнялось. Посидев рядом минут пять, положила жесткую ладонь на край постели и ушла спать. Но уснуть долго не могла.

А утром наши стычки продолжились. И снова, по моему мнению, виноват был майор. После завтрака он собрался вести группу в какой-то аул неподалеку для проверки паспортного режима. Когда я попросилась с ними, он безапелляционным тоном заявил:

- Делать нечего, да и подстрелить могут.

За меня, совершенно неожиданно, вступился прапорщик Красавин. Он был не высок ростом, худощав, с загорелой до черноты кожей и карими, очень теплыми, глазами. Только у него и майора были "краповые" береты. Именно он притащил тяжеленный бронежилет, но в эту минуту заступился за меня:

- Прошу прощения, товарищ майор. Я думаю, что стоит взять корреспондента с собой. Надо же ей будет о чем-то писать потом. По нашим сведениям здесь тихо.

Климук вздохнул:

- Ладно, только маску ей дайте. Не хватало еще, чтоб местное население о женщине среди нас узнало. Решат, что снайпер, шлепнут ненароком. Прапорщик, вы вместе с Боготой несете за нее ответственность с этой минуты.

Я благодарно улыбнулась Красавину и бросилась к палатке. Его тонкое, интеллигентное лицо, чуть осветилось улыбкой и рваный розовый шрам на виске зашевелился, словно змея. Принялась натягивать на себя бронежилет и маску. На этот раз каску мне разрешили не надевать. Красавин сказал об этом через брезентовую стенку. Зато на маске красовалась сверху фуражка, скрывая пучок волос на затылке. Эта фуражка вызывала улыбки у мужиков. Они соревновались в остроумии, пытаясь заставить меня встрять в спор. Самая остроумная шутка звучала так:

- Как разведчик в черной маске, уши стянуты фуражкой, под броней прогибается, Евой называется!

Но я прекрасно понимала, что крыть на все их выпады на этот раз не чем и помалкивала. Для антуража напялили жилет с набитыми травой кармашками, повесили на шею автомат с пустым магазином, а на пояс пустые ножны. В общем, пугало получилось высший сорт!

В эту калитку нас вошло четверо. Суетившаяся хозяйка пыталась улыбаться, но у нее это плохо получалось. Она явно тянула время, стараясь подольше не пустить нас в дом. Красавин что-то почуял. Не заходя внутрь, отправил к майору Ивана Боготу, вполголоса сказав солдату:

- Приведи ребят. Здесь что-то не чисто.

Я шагала следом за прапорщиком, воинственно положив руки на автомат и стараясь делать это по-мужски уверенно. Сзади шел Коля Аксененко. Федор едва успел шагнуть через порог комнаты, как на него кинулось двое заросших густыми бородами мужиков. Аксененко бросил меня на пол, перескочил через мое тело и прыгнул вперед. Чеченцы почему-то не стреляли.

Я валялась на полу и смотрела вверх, где сцепились четверо дерущихся мужиков. Единственная мысль носилась в голове по кругу: "Меня сейчас затопчут". С ужасом смотрела на подковки на мелькавших перед носом каблуках и не знала, куда отползти. Красавин и его противник грохнулись на пол и покатились, сшибая стулья, ко мне. В руках чеха тускло блеснул нож. Не особо задумываясь об этике, я кое-как развернулась в громоздком жилете. Словно черепашка подползла к дерущимся на коленках. Уловила момент и вцепилась бандиту в шею зубами. Вой укушенного мужика перекрыл шум драки. Он отшвырнул Красавина от себя и пытался добраться до меня, но я-то висела на его спине! К тому же мой вес с бронежилетом теперь составлял килограммов около семидесяти. Попробуй, поднимись с такой болванкой! Чеченец катался по полу, надеясь сбросить меня, но не тут то было! Несколько раз его нож тыкался в мой жилет, но я даже и не думала в тот момент, что это опасно.

Сжимала челюсти на шее и руки на куртке все сильнее. Закрыла глаза, чтобы не видеть крутящейся, как в калейдоскопе, комнаты. Прапорщик ничего не мог понять. Стоял и глупо глядел на воющего от боли чеченца. Он явно пока не видел меня. Краем глаза заметил второго, на мгновение отскочившего от Аксененко бандита и машинально ударил его тяжелой рукояткой ножа по затылку. Тот свалился, как подкошенный. Красавин снова посмотрел на орущего катающегося бандита и только тут заметил при очередном перекате мое тело, вцепившееся в куртку чеченца. Коротким ударом ноги он прекратил движение чеха, отправив его в отключку. Присел и резким движением забрал у бандита нож. Попросил: