Коллектив Авторов - Горячие точки Страница 4

– Ведь там потом дети должны будут учиться! – содрогаясь в благородном ужасе, говорила послица.

«Мама» заявила, что сама, лично каждый день будет контролировать состояние помещений и прилегающей территории.

Пользование большим бассейном посольства «мама» категорически исключила для нас: «Ведь там купаются женщины и дети!»

Нам нельзя было купаться и в маленьком бассейне перед школой.

– А где же мыться? – спросил кто-то из строя.

– Душевых здесь вроде бы не видно... – вполголоса озабоченно заметил Долматов, – бойцам необходимо соблюдать гигиену.

Оказывается, и этот вопрос «мама» предусмотрела. Мыться (и стираться?) нам можно будет на заднем глухом дворе школы, пользуясь резиновым шлангом для поливки газонов.

Мы переглядывались друг с другом: как-то все это звучало диковато и малопонятно. Ведь мы приехали сюда не по своей прихоти и не отдыхать: мы приехали защищать, проливать за них и чужую, и свою кровь! А здесь такое отношение... Что же они – нелюди?

До этого никто из нас за границей еще не был, и мы, естественно, не могли знать, что многие посольские, торгпредские и прочие члены совколоний (колоний советских граждан, находящихся в загранкомандировке) – это особая каста, которая здорово отличается от нормальных людей. Это было общество избранных, в котором, несмотря на постоянную текучку кадров (загранкомандировки ведь не вечны!), десятилетиями сохранялись и действовали совершенно непонятные и для непосвященного человека странные, никем не писанные, но свято оберегаемые и неуклонно соблюдаемые нравы, нормы и правила поведения и взаимоотношений.

Этот абсурдный мир существовал сам по себе, он был создан, взлелеян, детально расписан и накрепко вбит в души людей, видимо, нашими номенклатурными бонзами – «слугами народа». Ведь именно многие из них, проворовавшись, оскандалившись, натворив или отчебучив что-то такое, что не лезло ни в какие ворота, что не укладывалось не только в рамки приличия, но и в рамки законодательства, отправлялись не в тюрьму, не на увольнение без пенсии, а – с глаз долой: руководящими работниками за границу.

Обо всех этих внутрипосольских делах я узнал много позже. Да... Тогда мы еще многого не знали. Хотя и догадывались, что «не все ладно в датском королевстве». Но ведь мы и сами были детьми этого мира, а поэтому многое воспринимали как само собой разумеющееся: сначала кажется диковатым, а потом – вроде бы так и надо. А вообще-то, по сравнению с нынешними «закидонами» сильных мира сего и существующими в настоящее время порядками (а вернее сказать – «понятиями») в наших заграничных, да и иных учреждениях, все прошлые дела кажутся просто детскими шалостями!

И вот потянулись дни по формуле «шесть через двенадцать». Это означало, что шесть часов боец несет службу, двенадцать часов отдыхает. Вернее, на время для отдыха (сна) было выделено всего шесть часов, остальные шесть – пребывание в резервной группе быстрого реагирования. То есть бодрствовать в форме и при оружии.

На плоских крышах четырехэтажных зданий по всему периметру обширной территории посольства мы оборудовали огневые ячейки из мешков с песком. В наряд заступали двое. Вооружение штатное: автомат, пистолет, двойной боекомплект, штык-нож, гранаты. А кроме этого еще один ручной пулемет (или снайперская винтовка), бинокль, радиостанция.

Днем, лежа на плащ-палатке, брошенной на бетон крыши, я часами, глядя в бинокль, наблюдал чужую жизнь чужого для меня народа – афганцев.

Строения местных жителей начинались метрах в ста от каменного посольского забора. Дома были одноэтажные и двухэтажные, причем первые этажи, как правило, были сложены из самана (самодельные кирпичи из обожженной глины) и побелены, а вторые были деревянными и напоминали наши голубятни. Над домами торчали какие-то шесты с болтающимися на них полуистлевшими тряпками, над некоторыми крышами были антенны. Каждый дом был обнесен корявым забором из того же самана, хотя кое-где участки забора были из гофрированного металла. Территория вокруг была захламленная и пыльная. Под испепеляющими лучами солнца лениво бродили облезлые собаки и кошки.

В пыли копошились одетые в лохмотья грязные дети. В бинокль я смог разглядеть, что у маленьких девочек, несмотря на убогую одежду, лица нарумянены, глаза и губы подкрашены. Тогда я только подивился этому, а позже узнал, что по местным обычаям, особенно в деревнях, детей специально одевают плохо, более того, им специально пачкают лица: это якобы спасает их от дурного глаза. А макияж на девочек наносят их матери, чтобы с самого детства они выглядели красиво.

На небольшой площадке подростки постарше, пыля, азартно играли в волейбол через веревку.

По утрам из узких переулков выходили люди, в основном мужчины, одетые весьма прилично, многие в пиджаках, некоторые при галстуках. Они шли через пустырь к проспекту Даруль-Аман, видимо, на работу.

Чуть позже появлялись женщины с сумками: наверное, шли на базары за покупками. Через какое-то время они возвращались, и над домами и двориками показывались небольшие дымки: готовилась еда. Иногда ветерок доносил до меня запахи свежеиспеченного хлеба или лепешек, реже – аромат жареной баранины: рядовые жители Кабула жили весьма скромно и мясо ели не каждый день.

Потом, когда солнце поднималось в зенит и начиналась дикая жара, наступало затишье. Все живое пряталось в тень.

Эх! А все-таки хорошо было на КУОСе!

Наш объект находился в лесу. Среди старых могучих сосен стоял двухэтажный деревянный коттедж, где мы жили по два-три человека в комнате. Объект был построен до войны, еще в 1936 или в 1937 году, и с тех пор использовался для подготовки разведчиков-нелегалов и групп специального назначения. Говорят, именно здесь готовился перед заброской к немцам знаменитый Кузнецов. Кого только не видели эти старые сосны и стены коттеджа! Если б только они умели говорить... А потом здесь была 101-я Школа. Сколько народу прошло через этот объект! Кто навстречу славе, а кто навстречу смерти.

Как поется в одной из наших куосовских песен:

...Если гром беды великой грянет,В неизвестность улетят они...

Вот и мы улетели в неизвестность.

А между тем жизнь шла своим чередом и ставила перед нами все новые и новые задачи.

По указанию руководства ввели круглосуточное патрулирование по внутреннему периметру посольства. Занятие достаточно дурацкое и утомительное. На кой черт, спрашивается, таскаться днем под палящим солнцем вдоль забора, когда обстановку вполне можно было бы контролировать и с крыш? Но жаловаться было некому, да и указание это судя по всему поступило из Москвы, а с Центром не поспоришь!