Илья Пешкин - Аносов Страница 4

В петербургских высших кругах на первых порах к училищу относились с высокомерием. Хотя титулованная знать и тянулась на Урал, однако она предоставила заниматься горным делом людям более низких сословий. Владельцы уральских заводов, «помещики-заводчики», отсиживались в Петербурге, куда им привозили готовую прибыль. Они не хотели знать, откуда и как получается эта прибыль. Доходы с горных предприятий шли главным образом на кутежи, на сумасбродные затеи. А если хозяева иногда и наезжали на Урал, то опять же лишь для забавы, и горнозаводское население долго недобрыми словами вспоминало эти наезды.

Еще в первые годы своего царствования Александр I принялся за преобразование горного дела. Берг-коллегия была реорганизована в Департамент горных и соляных дел. Во главе его поставили весьма энергичного человека — А. Ф. Дерябина. Ему поручили подготовить проекты дальнейших преобразований по горной части, и он взялся за дело с большим усердием. Спустя год Дерябин представил записку, в которой дал ясный анализ причин начавшегося застоя горнозаводской промышленности России.

«Управление горных заводов, — писал А. Ф. Дерябин, — гражданской властью (с 1782 по 1797 г.г.) сделало в заводах такие перемены, которые на весьма долгое время останутся памятником оного (автор имеет в виду, конечно, недобрый памятник. — И. П.). Заводы пришли в упадок, начали выделывать несравненно менее металлов. Самые здания и машины, не будучи поправляемы, обветшали. Мастеровые и приписные крестьяне волновались, а горная служба, потеряв уважение, лишилась людей искусных, почему управителями заводов определяли людей, не имевших ни знания, ни опыта. Доказательством этому служит факт, что, например, в двенадцатилетнее управление казенных палат уральским горным промыслом один только воспитанник горного училища вступил в службу по заводам, а Екатеринбургская горная школа, учрежденная еще де-Гениным, уничтожена. Заводы управлялись отставными писцами, а горные инженеры разбрелись по судебным должностям»3.

Одной из мер подъема горнозаводского производства должно было стать улучшение горного образования. Дерябин придавал этому делу очень важное значение. Им и были подготовлены законопроекты, согласно которым горное училище преобразовалось в Горный кадетский корпус.

Эта реорганизация преследовала цель привлечь в учебное заведение, а затем и на горную службу людей из высших сословий, поднять авторитет горных деятелей, подготовить разносторонне образованных горных специалистов. В курс наук, преподававшихся в корпусе, были введены, кроме технических и прикладных дисциплин, также поэзия, мифология, древние языки. Кроме того, воспитанников обучали музыке, танцам и фехтованию.

На программу и характер преподавания в кадетском корпусе оказывал сильное влияние один из передовых людей того времени, Аполос Аполосович Мусин-Пушкин. Горный кадетский корпус не выходил из поля зрения президента Берг-коллегии Корсакова, впоследствии ставшего директором его.

Вот в какое учебное заведение определил своих внуков — Василия и Павла — старый русский механик Сабакин.

У Аносовых был веселый и общительный характер, и они довольно скоро завоевали симпатии своих одноклассников. Ученики часто собирались вокруг братьев Аносовых, чтобы послушать их рассказы об Урале, о заводе, где работал их дед. Мальчики во всех подробностях рассказывали, что знали или слышали о том, как ищут руду и драгоценные камни, как выжигают уголь, что собой представляют доменные печи и какие хитроумные машины придумывает их дед.

— А в домну залезть можно? — вдруг спросит кто-либо из слушателей.

Братья только усмехались:

— Как же туда влезешь, если внутри домен вечное пламя горит! А уж если кто невзначай в домну провалится, значит пропал.

— Так там вечный огонь? — переспросит кто-нибудь.

— Иначе как же! Чтобы расплавить руду, большой жар требуется. В домну беспрерывно бросают руду и уголь. А чтобы он хорошо горел, в печь вдувают воздух. Для этого делают громадные мехи, они приводятся в действие водяными колесами, — рассказывал Павел.

— Для заводского дела самое главное, — вступал Василий, — построить хорошую плотину. Представляете себе, что бы было, если Неву перегородить!

Эта мысль казалась совсем несуразной.

— Как же ее перегородишь! Нева любую преграду в одну секунду снесет. Это тебе не уральская речушка, — отвечали петербуржцы.

— Тоже сказали — уральские речушки! По-вашему, Кама тоже речушка?!

— Однако ее не перегородили.

Но тут опять вмешивался Павел. Он авторитетно заявлял, что главная сила вовсе не в воде, а в паре.

— Вы, может, слыхали о Ползунове, он машину придумал, что паром действует. Только таких машин еще мало, а скоро их будет много. Так дедушка говорил. Он сам такую машину строит. Но чтобы делать такие машины, много железа требуется…

Это были первые беседы о горном деле и технике. Так прошел первый год учебы. На каникулах в корпусе почти никого не осталось. Аносовы мечтали о том, чтобы поехать на лето к деду, но не пришлось.

А осенью, вскоре после начала занятий в корпусе, заболел Василий. Спустя несколько дней он умер.

В делах канцелярии Горного кадетского корпуса сохранился краткий и довольно безграмотный рапорт. В нем написано:

«Воспитывавшийся в сем корпусе в числе учеников под названием хребта Уральского Василий Аносов сего сентября 6-го числа волею божией помре, о чем вашему высокоблагородию честь имею донести».

При рапорте приложен счет на похороны на 33 рубля 85 копеек4.

Этот краткий документ как бы приоткрывает завесу над одной из важных сторон жизни воспитанников Горного кадетского корпуса.

Деление воспитанников на своекоштных и казеннокоштных имело не только формальное значение. В корпусе обучались люди разных сословий, разного общественного положения. Одни — сынки петербургских сановников, другие — дети малоимущих чиновников, заводских смотрителей, механиков, представители низшего сословия. И это деление воспитанников на «знатных» и «незнатных» никогда не забывалось и не упускалось из виду.

Первые жили в довольстве и неге, вторые — часто даже недоедали. Для пропитания казеннокоштных отпускались ограниченные средства, и о содержании их заботились столь мало, что в корпусе одно время распространена была даже чесотка. Казалось, все это должно было бы сказаться и на учебных успехах. И все же лучшими учениками были, как правило, казеннокоштные, неимущие ученики, которые стремились в совершенстве постигнуть горное дело. Отсев учащихся из корпуса был большим, но главным образом за счет сынков петербургских вельмож, которым специальные науки скоро приедались.