Дмитрий Колокольцов - Экспедиция в Хиву в 1873 году. От Джизака до Хивы. Походный дневник полковника Колокольцова Страница 4

Неприятельский разъезд в момент тревоги быстро скрылся из глаз под покровом бурана. Тем не менее, на другой день, в некотором расстоянии от бывшего казачьего пикета, было найдено туркменское ружьё и водяной турсук, вследствие чего надо полагать, что выстрелом казака один из туркменов был убит и, конечно, увезён, так как азиятцы, среди самых серьёзных дел, увозят трупы и раненых товарищей.

Командующей войсками приказал снять с каждого фаса по одному взводу от роты, а остальных на некоторое время оставить на местах.

После всей этой передряги мы разошлись по палаткам; но о том, чтобы зажечь свечку, или даже фонарь, нельзя было и думать до того продувал ветер мою прозрачную палатку, сквозь которую, как сквозь сито, сыпал тончайший песок. Я стряхнул с подушки и с кровати песок и, не раздеваясь, лёг в кителе…

24-е апреля. Хал-ата

Я проснулся в шесть часов утра от духоты, и тотчас разделся, потому что весь был в испарине и песке. Утром, 24-го апреля, погода наступила совершенно тихая, солнце, не смотря на ранний час (шесть часов), жгло сквозь палатку до такой степени, что нет слов, чтобы выразить это тяжёлое, давящее ощущение. Можно себе представить, что бывает среди дня. Вследствие необычайной духоты и постоянного утоления жажды чаем с кислотою, совершенно теряешь апетит и чувствуешь себя как будто разваренным.

В лагере всё было спокойно. Вспоминали вчерашнюю тревогу, а с ней и суматоху; однако, неожиданность эта принесла нам пользу; каждый про себя сознал, что надо быть, как говорится, на чеку.

Часов около двенадцати прибыл Казалинский отряд, так что состав наших соединённых отрядов был следующий: 1 сапёрная рота, 10 рот стрелков, 9 линейных рот, 8 конных орудий, 6 пеших, 4 горных, 2 картечницы, 2 крепостных орудия, 2 мортиры, ракетная батарея и инженерный парк.

Во вновь заложенном укреплении, которое завтра, 25-го числа, должно быть окончено, полагают оставить гарнизон из одной [389] линейной роты, двух крепостных орудий и одной сотни казаков. С остальными войсками мы двинемся к Аму-дарье, где вскоре соединимся с Оренбургским и Кавказским отрядами.

День, 24-е апреля, прошёл в работах по возведению крепости. На обеде у командующего войсками я обратил особенное внимание на распросы его, делаемые генерального штаба подполковнику барону Аминову, относительно собранных им сведений о расстоянии от здешней позиции Хал-ата до Аму-дарьи. Подполковник барон Аминов с самого начала похода был в должности как бы колоновожатого, так что при движении, мы руководствовались теми сведении, которые он собирал об этом пути как в Ташкенте, так и в Самарканде.

25-е апреля. Хал-ата

В два часа ночи разразилась новая буря и песчаная метель. Много палаток, в том числе и столовую командующего войсками, снесло. В седьмом часу утра буря несколько утихла, и явилась возможность выползти из палатки и несколько оправиться. Для того, чтобы кое как сделать свой туалет, необходимо было прежде выйти из палатки для того, чтобы прислуга могла смести или, лучше сказать, свалить песок и стряхнуть его со всех вещей. Обчиститься как следует очень трудно, хотя мы все коротко острижены, но это мало помогает, вся голова, лицо, всё в песке; для глаз в особенности это очень тяжело. Высшее начальство тоже не на розах и все несут почти одинаковые невзгоды, разница самая незначительная.

Носятся слухи, что командующий войсками сильно озабочен дальнейшим движением к Аму, говорят, что сегодня начальники частей будут призваны на совещание. Сведения относительно расстояния до этой реки оказываются разноречивыми; полагали и были уверены, что расстояние от Хал-ата до Аму-дарьи 70 или 80 вёрст по страшному безводному пространству; если бы даже было и до 100 вёрст, то всё-таки переход был бы возможен; но казалинский отряд принёс свежие сведения, на основании которых расстояние от Хал-ата до Аму-дарьи считается слишком в 160 вёрст, и без малейшего признака воды. Было о чём подумать. Огромный (для степи) отряд, масса верблюдов и лошадей должны пройти 160 вёрст по страшным, сыпучим пескам, о которых трудно себе составить понятие, и следовать несколько дней по убийственной духоте без капли воды на пути.

Принимаюсь вновь за перо, чтобы продолжать дневник нынешнего дня. Я было отправился на совещание, но оно, как оказалось, [390] состоится завтра, 26-го числа, после молебствия и освящения заложенного укрепления, которое будет называться укреплением св. Георгия. В ожидании результата совещания, не могу не обратиться вновь к тем ощущениям, которые приходится испытывать в такой местности, которую, по истине, Господь не мог создать для бытия людей. Я готов поручиться, что ни единый человек, который только находится на мало-мальски житейски устроенной земле, не поверит, да и не в состоянии себе представить того положения, в каком мы находимся здесь…. Слова сказки, за тридевять земель, в тридесятом царстве, невольно приходят на ум…. С самого прихода нашего на Хал-ата, ни минуты человеческого положения… День и ночь хаос, день и ночь света преставление, без отдыха и без промежутка!..

Сегодня, с двух часов дня и по сю минуту, седьмой час вечера, ураган валяет всю степь и нас так, что нет слов, чтобы это выразить. Столовую генерал-губернатора так и не могли поставить. Я едва добрался до моей палатки и хотя уже свыкся, но всё-таки ужаснулся: всё засыпано песком; сама палатка безостановочно трепещет, как какое нибудь живое существо; нет возможности ни прилечь, ни заснуть. Гул свирепствующего ветра, отвратительный крик ишаков, и не менее неприятный крик верблюдов, поминутное ржание лошадей, ужасно действуют на нервы… Невыносимо; хотя бы пять минут тишины.

Между тем, рядом слышатся голоса моих соседей, сапёрных офицеров, только что возвратившихся с укрепления. На усиленные и несколько раз повторённые приказания подать чаю, они получают неумолимый ответ, что невозможно развести огня. Нельзя не отдать полной справедливости гг. сапёрам; каждый офицер имел свою часть по возведению и постройке укрепления и самым добросовестным образом исполнял свою обязанность. Мы видели их, на валу укреплений и рвах, сожигаемыми палящим солнцем и засыпаемыми песком и не оставлявшими своего места до тех пор, пока урок не был окончен, пример, ощутительно действовавшей на усердие и рвение нижних чинов.

К ночи разнёсся слух, что завтра вечером, или в ночь, мы выступаем к Аму-дарье. Каждый приказал приготовить, собственно для себя, бутылочки три воды, независимо от той, которая по рассчету верблюдов, лошадей и прислуге каждого, может быть взята в турсуки на три дня, так как предполагали три перехода. Дай Бог, чтобы их было только три.