Наталья Запорожцева - Рахель Страница 4

Уже в 1891 году был собран богатый урожай маслин, миндаля и фруктов.  К 1899 году в поселении было 293 жителя, 58 жилых домов, 18 коровников и 1 магазин, синагога, театр и баня с парной, от которой бывшие евреи из России, несмотря на жаркий климат, отказываться не желали. В 1904 году была высажена первая плантация цитрусовых.

Это положило начало развитию сельскохозяйственной отрасли, которая, в дальнейшем, приобрела такой размах, что Реховот стали называть "городом цитрусовых", а на городском гербе появилось изображение апельсина. Арабы были ошеломлены образом жизни новых соседей,  и через некоторое время  начали красть урожаи, уничтожать посевы, жечь леса. В 1913 году произошло крупное кровавое столкновение между евреями, охранявшими виноградники и жителями села Зарнуга. Поселенцы с позором изгнали нападавших. В 1950 году население Реховота достигло 18 тыс. человек, Реховот получил статус города.Сейчас в городе  две гимназии, физико-математическая школа "Мофет", научный центр "Хавайеда", где проводится обучение отстающих детей, четыре спортивных комплекса.

Здесь, в Реховоте, Рахель знакомится с Накдимоном Альтшулером. Уроженец Эрец Исраэль, великолепный наездник, неутомимый работник, он становится для Рахели воплощением того здорового духовно и физически «нового еврея», на которого она так хотела бы походить. У них сложились теплые отношения. Оба будут помнить танцы на «холме любви» и бешеные скачки вдвоем на одной лошади... Он проживет долгую жизнь и до конца своих дней сохранит любовь к этой встреченной в юности женщине.  

 На фото: озеро Кинерет

На склоне лет он будет сожалеть, что не был рядом с ней в дни ее болезни...

С осени 1910 г. Рахель в составе сельскохозяйственной бригады работала вместе с Ханой Майзель – страстной сионисткой и случайной знакомой, с которой она встретилась первой ночью в Палестине в гостинице в Яффе, - на образцово-научных плантациях олив и миндальных деревьев, разведенных агрономом Э. Блюменфельдом на склонах горы Кармел.  В апреле 1911 года Хана и Рахель отправляются на озеро Кинерет (Генисаретское озеро) и основывают там сельскохозяйственную школу для женщин, первой ученицей которой становится сама Рахель. Озеро ранее называлось Галилейским морем.Во времена римского правления район озера Кинерет был местом, где Иисус читал свои  проповеди. Пресноводное озеро площадью 167 кв. км лежит в глубокой впадине, длина его 21 км, ширина 12 км, глубина до 48 метров. Здесь водится две трети всей рыбы Израиля.  Здесь Рахель познакомилась с А. Д. Гордоном, патриархом трудового сионизма, которому поэтесса посвятила первое свое стихотворение, написанное на Кинерете. Аарон Давид Гордон, сионист и последователь учения Льва Толстого оказал сильное влияние на ее формирование, как человека и как поэта. «Я… сброшу с себя эту жизнь в изгнании... С азов начинаю я новую жизнь на нашей земле. Я ничего не меняю, я не исправляю, ибо я все делаю наново! И первое, с чего я начинаю новую жизнь, – это работа! Не труд, чтобы прожить, и не труд, как обязанность, а труд во имя жизни... Физический труд – одно из слагающих жизни, один из самых глубинных жизненных корней!.. И – я тружусь!! Труден путь, что избрал я, многие перешептываются за моей спиной, качают головой и жалеют меня <...> Но я смотрю на дело рук своих, и вот, благодаря моим трудам и усилиям разгорается уголек, становясь источником великого света». Так писал Аарон Давид  Гордон.

Рахель встретила друзей, познала радость изучения языка предков, поэзию сельского труда. Дни, прожитые там, оказались самыми прекрасными в ее жизни: «Генисаретское озеро – больше, чем пейзаж, больше, чем фрагмент природы. С его именем слита народная доля. Тысячами глаз глядит там на нас наше прошлое и говорит сердцу тысячами уст...» На самом деле, путешественников здесь, у озера  охватывает особое чувство: «Когда я проснулся в Табхе в первое утро и взглянул на Галилейское озеро, я ощутил невыразимый покой и такую отрешенность от мира, что мог вообразить себя Адамом, в изумлении взирающим на Эдемский сад», - так описал свои ощущения известный лондонский журналист и путешественник Генри В. Мортон. Это действительно Святые места.

На Кинерете она встречается с Берлом Каценельсоном, будущим идеологом рабочего движения, создателем газеты “Давар”; Залманом Шазаром, впоследствии президентом Израиля. Молодые, красивые, полные сил люди, построившие эту страну, были влюблены в свою землю, свою молодость и  друг в друга. ”И вот отворяются ворота. Со двора с криком и гоготом высыпает стадо гусей, а за гусями – стройная пастушка в белом платье, легкая как серна, прекрасная как Кинерет. В ее устах древний иврит звучит во всей первозданной красоте и силе” - так описывал свою встречу с Рахель Залман Шазар.

“Мы будили зарю. Заря занималась с началом нашего рабочего дня. Нас было одиннадцать. Руки в мозолях, босые ноги, загорелые, в ссадинах. Воздух был наполнен нашими песнями, нашими разговорами и смехом. Мотыги наши поднимались и опускались без передышки” (из очерка Рахели “На берегу Кинерета”, написанного за два года до смерти). В 1913 году по совету Ханы Майзель, Рахель уезжает в Тулузу учиться на агронома, откуда она ездила в Италию брать уроки живописи (в Риме жил тогда ее брат Яаков). Но в августе 1914 года начинается I мировая война. Путь в Палестину закрыт: Рахель, российская подданная, не может вернуться туда, не может получить деньги от отца, перебравшегося к тому времени в Тель-Авив. Чтобы окончить университет, она подрабатывает уроками французского, и получает диплом с отличием.

Пароходом из Марселя Рахель уплывает в Россию, живет в Кременчуге, потом в Киеве,  Бердянске,  в Саратове, работает учительницей. Революция застает ее в лечебнице на Кавказе. Она едет в Одессу, но просто жить у родных она не может. Вокруг горе, и она  ухаживает за детьми еврейских беженцев, занимается переводами, публикует в сионистском еженедельнике «Еврейская мысль» стихи и очерки об Израиле. Во время войны дремлющий с детства туберкулез легких у Рахели обострился, что сократило ее жизнь.

Во время учебы в  Тулузе Рахель познакомилась с Марией Шкапской и сблизилась с ней.

Павел Флоренский и Лев Троцкий ставили Марию в один ряд с Ахматовой и Цветаевой. Ленинградские поэты прозвали ее: «Ведьма – Волчица – Вакханка». Критики окрестили «женским Розановым». Она переписывалась со Львом Толстым. Ее поэтическое творчество продолжалось недолго: в 1925 году она прекратила писать стихи.