Дмитрий Ивинский - История русской литературы Страница 4

Отдельная проблема – терминологический аппарат научного исследования: язык исследователя никогда не совпадает с языком исследуемого им текста, но насколько глубоким может быть это несовпадение, не очевидно.

Общее правило: ученый обязан подчинять выбор языковых форм объективным потребностям анализа материала.

Если усложнение терминологического аппарата исследования обусловлено потребностью автора заявить о себе как о представителе того или иного научного кружка, продемонстрировать свою осведомленность в тех или иных областях знания, литературы, искусства, оно лишь позабавит искушенного читателя и ничего не прибавит к самой работе, т. к. ее будут читать не в поисках нового знания об авторе или его интеллектуальном кругозоре (по крайней мере, не это в первую очередь привлечет внимание знатоков), а об объекте его изучения. Еще менее приемлемы те крайне многочисленные, но от того не менее забавные и не менее безнадежные случаи наивного провинциального эпигонства, когда объектом заимствования оказываются элементы «научного языка» «научной школы», к истории и актуальной деятельности которой эпигон обычно не имеет даже косвенного отношения, но которую считает достаточно влиятельной для того, чтобы демонстрация связи с ней на уровне слога помогла ему войти в круг интеллектуально «успешных» исследователей.

Если же именно те или иные особенности объекта изучения требуют специальной терминологии, исследователь прибегает к ней, учитывая всю традицию ее бытования и отдавая себе отчет в том, что именно адекватное использование строгого терминологического аппарата помогает ему преодолеть метафоризм естественного языка.

При этом желательно помнить, что высшие достижения историко-литературной науки в XIX-ХХ вв. принадлежат ученым, ценившим именно новые мысли, а не терминологические изыски: Я. К. Грот, А. А. Шахматов, А. Н. Веселовский, В. В. Виноградов ориентировались, главным образом, на актуальную норму литературного языка, обращаясь к специальной терминологии только в тех случаях, когда это оказывалось абсолютно необходимо в силу специфики изучаемой проблемы.

Словари русской историко-литературной терминологии еще не составлены, и неслучайно: задача слишком сложна, поскольку язык истории литературы вбирает в себя терминологические системы многих и разных дисциплин гуманитарного цикла. В первую очередь это относится к хронологии, библиографии, критике текста, герменевтике, биографии, истории и генеалогии, а также истории языка. Каждая из этих наук постоянно развивается и уточняет (а подчас и пересматривает) свой категориальный аппарат. Далее, история литературы оперирует понятиями традиционной риторики и поэтики, а также истории философии и логики. Поскольку же история литературы имеет дело не только со светскими, но и с сакральными текстами, она обращается к терминологии истории религии, «библейской критики» и т. д.

Но и этим филолог, историк литературы не может ограничиться, поскольку должен изучить всю систему словарей тех языков, на которых пишет сам и на которых писали авторы, творчество которых он изучает; причем не только словарей современных, но и «устаревших», ведь именно последние оказываются для него исключительно актуальными, когда он обращается к литературным памятникам более или менее отдаленного прошлого (краткий список словарей русского языка см в Приложении III).

Вместе с тем историку литературы словарей недостаточно: он должен изучить историю языка, с которым постоянно имеет дело (или нескольких языков, если он занимается сравнительно-историческими исследованиями): только в этом случае он сможет читать и понимать древние тексты, устанавливать их авторство, подлинность, полноту, сопоставлять различные редакции и списки, оценивать переводы на современный язык, адекватно распознавать и учитывать те аспекты индивидуальных стилей, которые обусловлены как языковой ситуацией эпохи, так и стремлением писателей определенным образом на нее воздействовать и т. д. Важно и другое: литературная позиция писателя обычно вбирает в себя те или иные языковые программы или их элементы, и во всяком случае язык как явление динамическое становится предметом более или менее углубленной рефлексии23.

Глава III. Фундаментальные дисциплины гуманитарного цикла

Хронология

Хронология (хронос [греч.] – время; логос [греч.] – знание, слово) – наука об измерении времени. Различаются астрономическая (математическая) хронология, призванная устанавливать точное время по движению небесных тел, и историческая (техническая), призванная устанавливать точные даты исторических событий.

Основные цели исторической хронологии – конкордация и редукция хронологических дат – тесно связаны между собой: конкордация – это изучение соотношения различных систем летосчисления; редукция – разработка приемов перевода дат из одной системы в другую.

Ключевые понятия исторической хронологии – эра (слово aera [лат.] возникло как аббревиатурное сокращение формулы счета времени: ab exordio regni Augusti, изобретенное Гаем Цильнием Меценатом ко дню провозглашения римским императором Октавиана Августа) и календарь (календа [лат.] – в древнем Риме первое число каждого месяца)24.

Наиболее важной для европейской культуры эрой является христианская, ведущая счет времени от Рождества Христова25.

Наиболее важные для историка русской литературы календари: юлианский, принятый в 46 г. до Р. Х. по решению Юлия Цезаря (в его честь был назван седьмой месяц года) и усовершенствованный при Октавиане Августе (в его честь был назван восьмой месяц) и григорианский, установленный папой Григорием XIII в 1582 г.

Работа с данными русской исторической хронологии как минимум предполагает, во-первых, знание древнерусской системы обозначения цифр; во-вторых, знание древнерусской (фактически византийской) системы летосчисления; в-третьих, знание древнерусской системы обозначения дат; в четвертых, знание древнерусских календарных стилей26.

Русская историческая хронология как научная дисциплина неотделима от истории изучения памятников русской средневековой словесности, прежде всего летописей27.

Понятие «хронология» часто употребляется в значении «перечень дат исторических событий»28.

***

На данных научной хронологии базируются все исторические и историко-литературные реконструкции: если мы не знаем, как именно в те или иные времена измеряли время, мы не сможем понять ни характер исторического мышления авторов древних текстов, ни, разумеется, сами эти тексты, не сможем даже соотнести нашу культурную реальность с иной. Поэтому хронология для историка литературы – это не какая-то «внешняя» или «вспомогательная» дисциплина: во многих случаях именно она дает ключ к пониманию композиции и идеологии словесных памятников, причем не только таких, как хронографы, хроники, летописи, но и таких, как жития, хожения, светские повести разных типов; она дает возможность выстроить последовательность событий в истории, истории культуры, истории литературы.