Владимир Мерзляков - Легион «белой смерти» Страница 4

К этому времени его «куратор» Акаши, уже обосновался в Стокгольме, где искал пути к развертыванию подрывной работы против России. Человеческий материал для этого он будет, не без успеха, искать в кругах политэмигрантов-националистов. Действия масштабно мыслящего японского самурая не пройдут незамеченными для агентов русской тайной полиции. Начнется новый раунд незримого поединка.

Дело Ивкова, совпавшее с началом русско-японской войны стало своеобразным импульсом для развертывания борьбы с японским шпионажем всего аппарата секретной полиции империи. В Петербурге наряду с «разведочным отделением» Лаврова по японской линии стала действовать и агентура столичного охранного отделения. В конце весны 1904 года, по примеру военных руководство Департамента полиции приняло решение об учреждении в структуре Особого отдела ДП собственного специального контрразведывательного подразделения — «Совершенно секретного отделения дипломатической агентуры». Задачи — «розыск международного шпионства» и постановка «наблюдения за пребывающими в столице представителями некоторых держав, сочувствующих Японии». Идея получила поддержку шефа жандармов, министра внутренних дел Плеве. Как показали дальнейшие события Военное ведомство не было поставлено об этом в известность.

В ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года внезапным нападением японского флота на русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура началась русско-японская война. Во многих странах мира пристально следили за развитием конфликта на Дальнем Востоке. В столице российской империи разгоралась невидимая непосвященному взору борьба. Ее позиции пролегли через дипломатические рауты, шифровальные кабинеты посольств, оборонные цеха и лаборатории конструкторских бюро, конторки чиновников военных интендантств и штабных канцелярий.

Настоящая охота началась за секретами царских дворцов, тайнами большой придворной политики, определявшими ход неповоротливого механизма российского государства. Ставки были высоки. За действиями Японии маячила мощь Британской Империи, давно искавшая повода остановить продвижение русских в направлении своих владений в Индии, подорвать растущее влияние Петербурга в Персии и Афганистане.

С конца февраля 1904 года «Разведочное отделение» вплотную занялось британским военным агентом полковником Непиром. Вскоре выяснилось, что английский офицер лично поддерживал лишь официальные контакты с представителями русского Главного штаба. После начала войны круг своих «неформальных» контактов в военной среде он резко ограничил. Опыт разоблачения Ивкова подсказывал контрразведчикам, что успокаиваться на этом не стоит, необходимо проверить подозрительные связи контактировавших с Непиром иностранных подданных. Внутренняя агентура вскоре выявила потенциального посредника — сорокапятилетнего преподавателя Санкт-Петербургского политехнического института англичанина Джона Маршаля.

С мая месяца этот жизнерадостный общительный наставник студенческой молодежи был взят под плотное наблюдение. Оказалось, что он хорошо знаком не только с полковником Непиром, но и с военно-морским атташе Великобритании капитаном королевского флота Кальторном, причем с последним Маршаль виделся почти ежедневно. Странности в поведении преподавателя-британца наглядно проявились в его контактах со служащими Главного управления кораблестроения и ряда заводов города, выполнявших заказы Военного ведомства. К тому же, как выяснилось, через сына своей экономки Казимира Паликса, устроившегося на ремонтные работы на броненосец «Орел», Маршаль, как отмечал Лавров в своем докладе руководству, — «вошел в некоторое соприкосновение и с судами, приготовлявшимися к отправке на театр войны».

Сотрудники контрразведки вскоре получили документальные подтверждения причастности Маршаля к разведывательной деятельности английского военно-морского атташе. По заданию капитана Кальторна, через свои возможности он сумел добыть ряд ценных материалов по русскому флоту, в том числе стремился выяснить подробности аварии подводной лодки «Дельфин», состояние кораблей Балтийского флота. Среди источников Маршаля был и Пуаликс, работавший в Кронштадте.

В ходе проводимого негласного розыска Лавров вышел на след еще одного ценного агента английской разведки — скромного переплетчика Морского ведомства — Генриха Поваже, многие годы безнаказанно продававшего военные секреты России. Разоблачить его удалось лишь через несколько лет, поскольку с мая 1904 года у отделения Лаврова на поприще секретной борьбы начались серьезные осложнения.

Как показывают архивные документы неприятности у «разведочного отделения» начались 6 мая. В тот день агенты Лаврова, работавшие за графиней Комаровской, подозреваемой в шпионаже, зафиксировали организованное за ней параллельное наружное наблюдение. Неизвестные действовали весьма профессионально. Военные контрразведчики решили прекратить наблюдение и доложить о случившемся по команде. Как вскоре выяснилось, «перехватили» Комаровскую филеры тайной полиции. Лавров в своем отчете в последующем, напишет: «Когда факт отобрания состоялся, Департамент полиции объяснил его тем, что он устраивает свою небольшую организацию для наблюдения за морскими военными агентами в видах оказания помощи адмиралу Рожественскому и что на Комаровскую получены новые весьма серьезные сведения». 21 мая «Разведочное отделение» таким же точно порядком было отстранено от наблюдения за Джоном Маршалем — проходящим по документам наружной разведки тайной полиции под кличкой «Коричневый». В отчете Лаврова записано: «Возможность повторения подобных случаев, очевидно совершенно парализующих работу Отделения, вызвало необходимость обсудить положение дел, в следствии чего 8 июня и последовало особое по сему поводу совещание».

На нем представители ДП предложили устранить образовавшуюся двойственность и объединить усилия подразделения Лаврова с контрразведкой тайной полиции, — «но только на таких началах, — пишет Лавров, — которые неминуемо должны были бы привести к передаче Разведочного отделения и всего дела в ведение названного Департамента». Ротмистр, ссылаясь на установки руководства Главного штаба от этого решительно отказался. Тогда было найдено компромиссное решение — разграничить сферу деятельности. «Разведочное отделение» занимается наблюдением за «сухопутными» военными агентами, а Департамент полиции — морскими.

Однако решения данного совещания остались на бумаге. На стороне ДП было бюрократическое преимущество — поддержка шефа жандармов, министра внутренних дел Плеве, а также мощь всего аппарата общей и тайной полиции. Предвидя дальнейшее осложнение ситуации, военное руководство Лаврова пошло на своеобразный маневр.