Tom Wolfe - НУЖНАЯ ВЕЩЬ Страница 4

Следуя правилам, командир эскадрильи не стал обнародовать имя Бада Дженнингса, пока не разыщут его вдову, Лоретту, и не отправят компетентного человека сообщить ей весть. Но Лоретты Дженнингс не было дома, и ее не смогли нигде найти. Следовательно, задержка - и более чем достаточно времени для других жен, ангелов смерти, чтобы застыть в ужасе над телефоном. О всех пилотах имелись сведения, кроме двух находившихся в лесу - Бада Дженнингса и Пита Конрада. Один шанс из двух, орел-решка, чет-нечет - и нельзя сказать, что это был необычный день.

Лоретта Дженнингс была в торговом центре. Когда она вернулась домой, ее уже ждала некая фигура - мужчина, мрачный Друг вдов и сирот. И именно Лоретта Дженнингс проиграла в чет и нечет, орел и решку; именно у Лоретты ребенок (а она была беременна уже вторым) останется без отца. Эта молодая женщина прошла через все ужасы, которые воображала - присваивала себе! - Джейн Конрад. И все же эта мрачная шутка судьбы не принесла Джейн облегчения.

В день похорон Бада Дженнингса Пит зашел в чулан и, как было заведено, вытащил свою шинель. Это была самая стильная часть гардероба флотского офицера. Раньше Питу не представлялся случай надеть ее - двубортную шинель из темно-синего мельтона, доходившую почти до лодыжек и весившую, должно быть, фунтов десять. С двумя рядами золотых пуговиц, с большим, красивым отложным воротником и лацканами, с глубокими отворотами на рукавах, со строгой талией и клапаном сзади, идущим от пояса до самого низа. Никогда больше у Пита - и у многих других американцев середины двадцатого века - не будет такого впечатляющего и аристократичного предмета одежды, как эта шинель. На похоронах девятнадцать оставшихся в живых маленьких индейцев - моряки! - торжественно выстроились в ряд в своих шинелях. Они были так молоды! Их розовощекие, совершенно без морщин, лица с гладко выбритыми подбородками храбро высовывались из огромных отложных воротников. Они пели старый моряцкий гимн; мелодия то и дело переходила в странный и печальный минорный ключ, а к тексту был добавлен еще один куплет - специально для летчиков. Он заканчивался так: «О, услышь нас, когда мы возносим молитвы за тех, кто рискует жизнью в воздухе».

Через три месяца еще один пилот эскадрильи разбился и обгорел до неузнаваемости, и Пит снова вытащил свою офицерскую шинель, а Джейн вновь увидела, как восемнадцать маленьких индейцев храбро участвуют в похоронной церемонии. Вскоре после этого Пита перевели из Джексонвилла на военно-морскую базу Патьюксент-Ривер в Мэриленде. Пит и Джейн едва успели там обжиться, как получили известие, что еще один пилот из джексонвиллской эскадрильи - их близкий друг, которого они не раз приглашали на обед, - погиб, пытаясь взлететь с палубы авианосца во время тренировок в нескольких милях от побережья Атлантики. В катапульте, выталкивающей самолет с палубы, упало давление, и машина, тщетно рыча двигателем, рухнула в океан на глубину шестьдесят футов и пошла ко дну, словно кирпич.

Пит перевелся в Патьюксент-Ривер, или в Пакс-Ривер, как говорили военные, чтобы поступить в недавно открывшуюся школу летчиков-испытателей. Это считалось серьезным шагом в карьере юного морского пилота. Теперь, когда корейская война закончилась, все пылкие молодые пилоты просто помешались на летных испытаниях. В армии всегда говорили «летные испытания», а не «испытательные полеты». Реактивные самолеты появились буквально лет десять назад, и в военном флоте постоянно проводились испытания новых реактивных истребителей. База в Пакс-Ривер была основным испытательным центром военно-морских сил.

Джейн понравился дом, который они купили в Пакс-Ривер. Конечно, уютный домик в Джексонвилле ей нравился больше, тем более что план нового жилища составлялся без их с Питом участия. Они жили в районе Норт-Таун-Крик, в шести милях от базы. Район этот, как и сама база, находился на поросшем соснами полуострове, выдававшемся в залив Чизапик. Повсюду их окружали сосны, как и раньше. А еще - густые заросли рододендрона. У Пита теперь были более строгие графики занятий и дежурств. Все его однокурсники из группы № 20 говорили, как это тяжело, - но им это явно нравилось, потому что они считались элитой морской авиации. Круг общения Пита и Джейн ограничивался молодыми людьми из группы № 20 и их женами - больше они ни с кем не поддерживали отношений. Они постоянно приглашали друг друга в гости на обед. Практически на каждый уикенд кто-нибудь из членов группы устраивал вечеринку у себя дома. А еще они вместе отправлялись в Чизапик ловить рыбу или кататься на водных лыжах. Им было нелегко общаться с посторонними, потому что мальчики могли говорить только об одном - о своих полетах. Одним из излюбленных выражений в их разговорах было «выдавить оболочку». Понятие «оболочка» обозначало пределы возможностей конкретного самолета - насколько крутой поворот он может сделать на такой-то скорости и так далее. И главным в летных испытаниях было «выдавить оболочку», то есть выйти за пределы. Сначала во фразе «выдавить оболочку» не слышалось ничего ужасающего. Она звучала так, будто мальчики говорят о соревнованиях.

Затем в прекрасный солнечный день член группы - один из парней, с которым они обедали, пили и ходили кататься на водных лыжах, - пошел на посадку в штурмовике A3J. Он снизил скорость, не успев выпустить закрылки. Самолет потерял скорость и разбился, а пилот обгорел до неузнаваемости. А они вытащили из чуланов офицерские шинели, спели о тех, кто рискует жизнью в воздухе, и сняли шинели. Вечером, после обеда, оставшиеся индейцы говорили о несчастном случае. Они качали головами и повторяли: просто позор, ему следовало знать, когда надо выпускать закрылки.

Прошла всего неделя, и еще один член группы пошел на посадку на таком же самолете, на A3J. Перед самой посадкой он сделал поворот на девяносто градусов, но что-то случилось с рычагами управления, один хвостовой стабилизатор загнулся вниз, другой - вверх, самолет вошел в штопор, рухнул с высоты восемьсот футов и разбился, а пилот обгорел до неузнаваемости. И снова надевались шинели, и снова пели о тех, кто рискует жизнью в воздухе. А потом шинели снимались, и после обеда, вечером, они говорили, что покойный был хорошим человеком, но слишком неопытным, и когда неисправность рычагов управления приперла его к стенке, он не знал, как выйти из положения.

Каждой из жен хотелось закричать: «Боже мой! Машина сломалась! Почему вы думаете, что вам повезло бы больше?!» Но интуитивно Джейн и остальные женщины чувствовали, что этой темы касаться не стоит. Пит ни на мгновенье не давал понять, что думает, будто нечто подобное может случиться с ним самим. Это было не только неправильно, но и опасно - сомневаться в уверенности в себе молодого пилота, задавая такие вопросы. И это тоже являлось частью неписаных правил поведения жены офицера. Теперь всякий раз, когда Пит возвращался с летного поля слишком поздно, Джейн начинала беспокоиться. Она начинала думать, - нет, предполагать! - что он попал в один из этих смертельных тупиков, о которых с таким оживлением здесь говорили.