Емельян Кондрат - Достался нам век неспокойный Страница 4

- Внушительное сооружение, ничего не скажешь, - хлопнул ладонью по фюзеляжу. - Вместимость - будь здоров! Как вываливать начнет, - не позавидуешь тем, кто внизу.

Не понять было только, как сам он относится к такой способности "юнкерса" забрасывать республиканцев бомбами. Квартеро чувствовал, что за этой бесстрастностью и неопределенностью голоса Матео кроется желание выведать у него, Квартеро, его собственное отношение ко всему этому,

К ангару подходили майор и еще один незнакомый,

- Полетите вторым пилотом, а вот он - первым.

Значит, так и есть... Квартеро оглядел своего нового командира. Высок, сухощав, держится как в строю, вытягивает позвоночник - типичная манера вышколенного строевика. Гражданская куртка ничего не говорила о звании, поэтому Квартеро спросил, как у равного:

- Знакомы с машиной?

Новичку вопрос, а скорее тон, не понравился. Он ответил сухо, с сильным акцентом.

- Прикажите выкатить...

Вчера вечером Квартеро включил приемник. Выступал генерал Сунига: "Мы хотим создать новую Испанию. Германия показывает нам пример. Мы не только восхищаемся Адольфом Гитлером, мы уважаем его... "

Так в открытую славить Гитлера!.. Но ведь всем известно, что произошло в Германии и какой "пример" показывает гитлеровский фашизм.

Жена слушала тоже. Но если Квартеро застыл в отрешенной позе у приемника, то Пакита нервно ходила по комнате, крепко прижимая к груди сынишку, словно его хотели отнять.

- Что творится с нашей Испанией? Чего они хотят? Зачем все это? горячечно спрашивала она. - Говорят о свободе, а кругом кровь, убийства. Как же так?.. На улице поймали человека, кто-то в нем признал коммуниста. Сбежались наши лавочники, рвали его на куски...

- Не делись ни с кем такими словами, - предупредил Квартеро. - А еще лучше - уезжай к матери. Завтра же.

- О господи! - в глазах Пакиты ужас и мольба.

* * *

11 октября 1936 года. Раннее утро. За кораблем остается белый пенный след. Мы с тоской смотрим на него и дальше, туда, где он пропадает. Там Родина.

Грустно...

Нет, грусть не такая, когда хочется повернуть назад. Это - как прощаешься с матерью.

Мы все стоим на палубе, но будто каждый наедине с собой.

Вспоминаю тот день, с которого, собственно, и начался путь. Вернее, тогда тоже было утро. Раннее утро воскресного дня. Разбудил меня стук в дверь. Стучали не так, как при тревоге, а тихонько, боясь разбудить соседей.

- Вам приказано срочно явиться, - объясняет помощник дежурного.

Горсть воды - в лицо, несколько скользящих движений бритвы по щекам и подбородку, форма будто сама взлетела с вешалки и оказалась на мне. А в голове роятся догадки. Что бы это означало? По службе, кажется, все нормально... И явиться, оказывается, надо не в штаб, а в Дом Красной Армии.

- Сюда, - показывает помдеж.

Стучу. Немного растерялся: в такой ранний час все начальство в сборе. И несколько незнакомых. В центре за столом - начальник политуправления Киевского военного округа армейский комиссар второго ранга А.П. Амелин.

Докладываю о прибытии.

- Ваше желание помочь Испанской республике нами учтено. Вы готовы?

- Так точно!

Несколько вопросов: как летаю, в чем чувствую слабость...

- Летчик отличный, - басит комбриг Король.

Так я впервые узнал его мнение о себе.

Сидя на стуле вполоборота и перекинув руку через его спинку, Амелин молча несколько секунд смотрит на меня.

Наконец говорит, предупреждая:

- Борьба предстоит трудная. И, видимо, долгая...

- Я готов.

- Ладно... Двадцать минут на сборы. И - строжайшая тайна.

На улице столкнулся с запыхавшимися Матюниным и Мирошниченко.

- Чего вызывали?

- Срочная командировка.

Бегом домой. Разбудил соседей - техника Сашу Сиренко и его жену. Протянул Наде ключ.

- Уезжаю ненадолго, пусть побудет у тебя. Ерохину пришлось громыхнуть основательно. Наконец он открыл дверь, тараща заспанные глаза.

- Леня, ни о чем не спрашивай. Скажешь Оле... Скажешь ей...

Зачем я к нему пришел! Не надо было.

- Скажешь, что я ее люблю.

- Привет, я ваша тетя, - пожимает плечами Ерохин. - Продекламируешь сам.

Срываюсь по лестнице вниз, оставляя его в недоумении. Представляю, как бурчит: "Совсем свихнулись. Ссорятся, а логом ищут посредников. Вы себе ссорьтесь, да хоть в воскресенье не будите. А то жизнь проживешь и не выспишься".

Часа через три мощные чернолаковые ЗИСы домчали нас, "испанцев", до Киева. В боковой комнате железнодорожного вокзала мы, летчики-истребители, ожидали московский поезд. Проводить нас прибыл командующий войсками Киевского военного округа командарм 1 ранга Иона Эммануилович Якир. Его умное красивое лицо всегда выражало озабоченность, когда наставлял нас на боевую жизнь, и озарялось весельем, когда хотел развеять нашу скованность шуткой.

- С немцами там придется тоже столкнуться. Я когда-то учился у них в академии Генштаба, присматривался, на что горазды. Теперь вам присматриваться...

Вижу его не первый раз. Бывал у нас, расхваливал за инициативу в проведении дней боевого содружества. В такие дни наши отправлялись в городок к кавалеристам пли те приезжали к нам. Конники показывали свою удаль, выделывали всякие чудеса на полном скаку, рубили лозу и чучела, предлагали попробовать нам. Мы же демонстрировали свое мастерство в воздухе, поднимали в небо и их, а однажды, помню, с разрешения командира спросили: "Может, есть желающие прыгнуть с парашютом?" Они смешались, но, удара по престижу не допустили. Один из лейтенантов подошел к парашютам:

- Покажите, как управляться с этой штуковиной, Инструктор по парашютной подготовке проинструктировал, помог надеть парашют, еще раз напомнил, как следует действовать в воздухе.

- Шпоры-то сними, - спохватились. Он помедлил. Шпоры - это не только шенкеля давать коню, это и особое достоинство кавалериста. Так не разыгрывают ли?..

Внимательно посмотрел на летчиков.

- Можно зацепиться за что-нибудь, - сказал я и одобряюще улыбнулся ему: - Сам понимаешь, лучше без приключений.

Ах, как царственно проделывал он этот ритуал - снимал шпоры! Подумаешь - парашют...

И так же нарочито спокойно взбирался в кабину. И так же потом, после прыжка, не торопясь, отстегнул лямки и снял шлем.

А ведь еще не все из наших решались прыгать. Пример кавалериста был им немым укором...

Не знаю, почему вспомнился мне сейчас этот кавалерист. Но тогда невольно подумалось, что он тоже рвется в Испанию. Может, встретимся там...

Из Москвы путь наш лежал в Симферополь. Жилье определили на окраине, в городке пограничников. Над воротами висел для конспирации свежий яркий лозунг: "Боевой привет старым чекистам!"