Вольфганг Фауст - Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944 Страница 40

В своем танке мы все были видавшими виды и довольно храбрыми солдатами, но, я уверен, что был не единственным человеком, который взывал к высшим силам с просьбой избавить нас от этого жуткого пламени. Мне оставалось только радоваться тому, что наша русская пленница не видит этой ужасной атаки; но для ее чувств хватило раздирающего душу свиста ракет вокруг нас и вони горючего, которым они были начинены.

Некоторые ракеты пролетали над нашими головами, и я услышал слова Хелмана, сказавшего, что они упали и взорвались на другом берегу реки. Другие попали в «Пантеру», стоявшую впереди других в рядах нашей группы, и вся боевая машина была мгновенно окутана этим неистовым пламенем. Ужасна была смерть экипажа этой машины – все они сгорели заживо, потому что ужасная жидкость, горевшая неугасимым пламенем, проникала в корпус машины сквозь любое отверстие.

Несколько ракет упали и взорвались прямо перед нашим танком, и я наблюдал, как оперенные цилиндры раскалывались и выпускали свое зажигательное содержимое, растекавшееся кошмарной сетью горящих щупалец, которые, казалось, ощупывали местность в поисках жертвы, обреченной на жуткую смерть. Я развернул танк, сдав его назад от всепожирающего пламени, и эта перемена позиции дала мне возможность полностью увидеть и оценить эффект удара этими ракетами по нашей обороне.[74]

Горящая «Пантера» просматривалась неясным силуэтом в объявших ее столбах пламени. Другие «Пантеры» стойко удерживали свои позиции, как и оставшийся у нас «Тигр», – но доты были охвачены принесенным «катюшами» пламенем. У одного из них полыхала крыша, и горящая жидкость медленно затекала в его амбразуры. Я заметил, как его личный состав работает огнетушителями, надеясь справиться с этим адским огнем и сохранить в целости свои орудия. У другого дота была объята огнем вся стена, а часть горючей смеси попала на позицию зенитного орудия. Ее расчет катался в снегу, также покрытом огненной смесью, а над головами расчета разлетались во все стороны 20-миллиметровые снаряды по мере того, как до них добиралось пламя. Позади дотов сама река была объята пламенем, поскольку горючая начинка была легче воды и пылала на ее поверхности, посылая вверх клубы удушливого дыма, а стена огня протянулась от одного берега реки до другого. Мост же возвышался все так же неколебимо, некоторые из его ферм, также объятые пламенем, царственно тянулись в высоту как некий пылающий символ, возвышающийся над нами.

Я запечатлел в памяти строй наших танков и снова посмотрел на кромку обрыва.

Оттуда был выпущен еще один залп «катюш», который воспламенил всю землю вокруг нас, но пощадил наши танки. Я уже начал надеяться на то, что нам удастся выжить в этот последний час сражения, что план Хелмана может сработать. В конце концов, уж если нам удалось устоять против всего того, что враги бросили против нас, возможно, мы сумеем отразить и то, что они еще могут для нас припасти? Разве наш «Тигр» не по-прежнему цел и даже на ходу?

Реактивные минометы «катюши» тем временем молчали, и, если не принимать во внимание горящий на земле загущенный бензин, коричневая дымовая завеса на краю обрыва начала потихоньку истончаться, разгоняемая утренним ветром. Когда ее дым окончательно рассеялся, сквозь нее проступили темные силуэты, и я узнал низкие приземистые очертания танков ИС, неуклюже переваливающиеся, спускаясь по обрыву берега по направлению к нам. Это были новые, свежие силы, окрашенные в серо-белый зимний камуфляж, с гордо выделяющимися на нем красными звездами, и не имеющие ни малейших следов недавнего боя. Я насчитал 20, а затем 30 этих монстров, а затем сдался и перестал считать, поскольку весь склон был покрыт серо-белой шевелящейся массой этих боевых машин, каждая из которых несла защитный камуфляж и красную звезду и двигала вверх и вниз длинным стволом своего башенного орудия, пробивая себе дорогу к нам сквозь глубокий снег.

Тридцать или сорок? Или еще больше? Против двух «Тигров», горстки «Пантер» и пары противотанковых орудий в дотах? Даже если мы отбросим эту волну наступающих от моста, у русских, безусловно, остались еще свежие силы на верху обрыва, да и за ним тоже, тогда как у нас не было абсолютно никаких резервов, да к тому же и почти никаких боеприпасов.

– Сорок пять минут, – произнес Хелман. – Я верю, что наши первые бронетанковые подкрепления уже на западном берегу.

Я услышал, как он поворачивается на своем сиденье на 360 градусов, обшаривая в перископ окрестности.

– Да, я уже вижу наши новые танки на западном берегу, – торжествующе воскликнул он. – И более того – да, я же говорил вам! К нам приближаются «Штуки» с авиапушками.

«Штуки»? Да еще с авиапушками?[75]

– Да, и я вижу их! – крикнул летчик люфтваффе. – Они подходят на небольшой высоте. Стреляйте поточнее, ребята. Прошу вас, разнесите этих монстров ради нас.

Теперь и я увидел тени «Штук», пикирующих бомбардировщиков Ю-87, скользящие по снегу рядом с нами: черные крестообразные силуэты, отбрасываемые на землю поднявшимся солнцем. Затем над нашими орудийными стволами пронеслись и сами «Штуки». Шесть великолепных «Штук», каждая из них несла под крыльями пару длинноствольных 37-мм авиационных пушек. Именно на такой модификации «Штуки» летал наш друг из люфтваффе до того, как был сбит неподалеку от нас. Я увидел бешено вращающиеся пропеллеры этих самолетов, затем, когда они уже проскользнули над нами, отметил сзади их присущие только им отличительные крылья типа «перевернутая чайка». Самолеты на мгновение словно зависли в воздухе, разворачиваясь, чтобы атаковать русскую танковую армаду сбоку. Еще через мгновение они уже были над бронированными монстрами русских и открыли огонь из своих авиапушек.

Я изумился при виде эффекта их работы.

Авиапушки «Штук» были способны поражать даже таких монстров, как ИС, ведя огонь по верхним броневым листам корпуса, их крышкам люков и, прежде всего, по крышкам моторных отсеков, поражая слабо бронированные воздухозаборы над двигателями. Самолеты атаковали в только им присущей манере, свободно пикируя на танки и ведя огонь короткими, но интенсивными очередями. Когда трассирующий снаряд попадал в боковую поверхность башни танков, я видел, что он рикошетом уходит, вращаясь, вверх, но, когда снаряды попадали в верхнюю часть корпуса или крышку моторного отсека, они неизменно пробивали броню и уходили в заброневое пространство, образовывая множество осколков.

Один ИС после такого попадания окутался пламенем и развернулся бортом по направлению своего движения, а находившаяся неподалеку «Пантера» довершила его уничтожение, всадив 75-миллиметровый снаряд ему в борт, после чего длинный ствол орудия ИС бессильно уткнулся в снег, а башня его заполыхала. Другому ИС снаряд «Штуки» перебил гусеницу, и, пока его траки летели, разматываясь, в воздухе, он, не успев погасить набранную скорость, столкнулся со своим же танком, и обе боевые машины, сцепившись и потеряв ход, увязли в глубоком снегу. Когда члены обоих экипажей начали выбираться из столкнувшихся машин, то первый же почти выбравшийся человек был поражен очередью из авиапушки другой «Штуки» и бессильно обвис в люке, препятствуя выходу остальных членов экипажа, находящихся в корпусе танка. У этих двух танков были совершенно сорваны крышки моторных отсеков, а части их двигателей разлетелись в разные стороны, окутанные горящим маслом.