Олег Гордиевский - Следующая остановка - расстрел Страница 40

К тому времени, когда я стал работать в КГБ, функции нелегалов стали меняться. Нелегалов отбирали особенно тщательно. Их готовили из числа сотрудников КГБ, обладавших незаурядными способностями, особым складом характера и непременно происходивших из рабоче-крестьянской среды. Представители различных национальностей, проживавших на территории СССР, после тщательного обучения снабжались соответствующими документами и превращались в иностранцев: немцев, голландцев, французов, бельгийцев и так далее. Документы были либо подлинные (умерших иностранцев), либо фальшивые. В мирное время КГБ и ГРУ в своей работе проявляли чудеса изобретательности и даже дерзости. Многие их сотрудники-нелегалы свободно говорили на иностранных языках; они оседали в европейских странах, на Ближнем и Среднем Востоке, свободно курсировали по всему миру. Однако после войны такая система стала давать сбои — появились трудности в изготовлении документов, поскольку из КГБ были изгнаны все евреи, большинство из которых были высококлассными специалистами в своей области. Так Комитет был вынужден пополнять свой штат за счет русских выходцев из «дикой» местности, западный менталитет для которых оказывался труднопостижимым.

Каждого нелегала перед отправкой за границу снабжали «легендой»(вымышленной биографией), в двух колонках которой коротко излагалась вся жизнь. В левой — фиксировались факты биографии, в правой — документы (сфабрикованные), их подтверждавшие.

К примеру:

Родители Майкла оба родились в Лондоне.

Свидетельства о рождении Смита отсутствуют. Согласно «легенде», документы сгорели во время пожара в 1951 г. М.С. ненадолго ездил в Галифакс и посетил места, где провел детство.

И так далее. Объем «легенды» составлял несколько страниц. После войны задача нелегала состояла в том, чтобы просто жить в стране и ждать начала третьей мировой войны. В его распоряжении имелся радиопередатчик, которым следовало воспользоваться только в случае начала боевых действий и при условии, что остальные средства связи нарушены. Правда, какую информацию в этом случае можно было бы передавать в Центр, оставалось для меня загадкой — очевидно, о количестве ядерных грибов, которые он заметит на горизонте.

В семидесятых годах ситуация стала меняться — пошли разговоры о необходимости активизации нелегалов, чтобы они не просто сидели и ждали у моря погоды, а выполняли хоть какую-нибудь работу. В результате тех, кого считали непригодными для выполнения новых задач, оставляли в покое, и они продолжали играть в «ожидалки», другим же, более способным, поручали искать контакты и подготавливать почву для вербовки. Самой вербовкой иностранцев нелегалам заниматься запрещалось — они должны были оставаться строго засекреченными. На подобранного нелегалом иностранного гражданина выходили специальные сотрудники разведки — вербовщики.

Некоторых нелегалов, которые по той или иной причине долго оставаться на одном месте не могли, отзывали в Москву и определяли в нагаевскую группу, названную так по имени ее первого начальника. Офицеров этого подразделения направляли в ту часть света, где срочно требовалось их присутствие. Нечто подобное произошло с моим братом: его жена не смогла долго жить в чужой стране. Брат вошел в состав мобильной группы, расквартированной в Восточном Берлине, и для выполнения особых заданий вылетал в Мозамбик, Южную Африку и Южный Вьетнам, то есть в те. страны, где у СССР не было постоянных представительств. Однажды ему даже пришлось вывозить из Швеции нелегала, который, пожив там, сошел с ума. Таким офицерам-вербовщикам, как мой брат, всегда обеспечивали надежное прикрытие и в случае провала срочно вывозили из страны пребывания. Если, к примеру, в Египте вырисовывался потенциальный объект для вербовки, скажем, американский бизнесмен, имеющий слабость к спиртному и женщинам, то управление посылало туда своего бывшего нелегала, который хорошо знал Каир, снабдив его тщательно разработанным планом действий. Сотрудник управления имел при себе авиабилет до Кипра, чтобы в случае неудачи с вербовкой мгновенно исчезнуть.

В этом странном и загадочном мире разведслужбы 2-й отдел занимался главным образом изготовлением документов для нелегалов, а мы специализировались на переброске (широко применяемый термин, означающий засылку агента-нелегала из одной страны в другую, например, из Советского Союза на Запад, из Австрии в Венгрию или наоборот). Это была довольно сложная работа, поскольку все должно быть сделано так, чтобы и комар носа не подточил.

Самой секретной зоной отдела являлись кабинеты, в которых изготовлялись фальшивые документы для нелегалов, — пара изолированных от остальных комнат с единственной входной дверью. В них размешались трое или четверо человек (часть работы выполняла еще одна группа из трех человек, находившихся в Восточной Германии), и, хотя они ничего ровным счетом не изобретали, а всего лишь копировали лежавший перед ними оригинал, — все были искусными мастерами своего дела. Таких профессионально изготовленных фальшивок и оригиналов в отделе скопились тысячи, и хранителями к ним были приставлены исключительно женщины. Запасы готовых документов постоянно пополнялись новыми. Бланки и формы для них печатались в одной из лабораторий КГБ, располагавшейся где-то за пределами столицы, и поступали к изготовителям фальшивок с перечнем имен, фамилий, дат и мест рождения и номеров документов. После этого сотрудники засекреченного отдела приступали к изготовлению документа. У них имелось огромное количество пишущих машинок, на разных языках и со всевозможными шрифтами. Среди них были даже немецкие примитивные точечные принтеры, однако все записи проставлялись вручную. Для этого исполнители сами готовили себе тушь или чернила, а если было необходимо, чтобы документ выглядел старым, обрабатывали его в специальной печи. Они буквально творили чудеса. К примеру, требовалось скопировать целую страницу регистрационного журнала, выкраденного из церкви, только ради того, чтобы вписать туда готическим шрифтом данные о нужном нам человеке. Тогда брались ультрафиолетовые лампы, просвечивался оригинал для обнаружения на нем водяных и других знаков, а затем эти знаки наносились на фальшивку. Все это исполнялось с таким мастерством и умением, что фальшивка, за исключением вписанного нового имени, ничем от оригинала не отличалась. Точно так же искусно изготавливались и любые паспорта — от финских до иранских и японских.

Порой изготовители фальшивых документов сталкивались с, казалось бы, неразрешимыми проблемами — например, обложки финских паспортов делались из синего пластика, материал которого подделать не представлялось возможным. Случилось так, что сотрудник Управления С, работавший тогда в Финляндии и знавший о трудностях, которые испытывают в Центре, зашел в магазин, чтобы купить какую-то мелочевку, и увидел, что на прилавке лежат огромные рулоны синего пластика. Он попросил продавца показать один из них, и, внимательно осмотрев пластик, понял, что это именно тот материал, который так необходим в Москве. И сотрудник купил целый рулон синего пластика, достаточный для изготовления нескольких сотен финских паспортов, и переслал его в Москву.