Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии Страница 40

Причем нападение планировали в самом уязвимом месте, где дорога переходила через брод на другой берег речки.

Однако солдаты стали переходить брод грамотно, не толпой, как этого ожидали душманы, а разделившись на две группы. Когда первая группа вошла в воду и душманы открыли по ней огонь, вторая прикрыла их своим огнем. Душманов было немного – человек 5, причем вооруженных винтовками. Они и напасть-то решились только с расчетом на внезапность. Вступать же в огневой бой им было не по силам.

Поэтому, увидев, что с налетом ничего не получилось, они отошли назад в надежде, что выдастся более удачный момент.

Вот и ситуация: двое убитых, двое раненых, причем неходячих. Оставшиеся 4 человека решили дальше по ущелью не идти, да и не было у них такой возможности, а подняться вверх из ущелья, в надежде, что, может быть, какой-то пролетающий вертолет их увидит.

Да и надеялись все-таки, что их будут искать. Сил, однако, хватило подняться метров на 100. Глубина же ущелья была метров 700–800. Полностью обессилев, они заняли оборону на площадке, с которой мы их потом эвакуировали.

Кстати сказать, не окажись мы там, неизвестно, что бы еще с ними было. Ведь командир 149 полка подполковник Акимов не доложил в дивизию о том, что у него пропало отделение солдат, а сам поиски не организовал. И когда комдив его «драл», оправдывался, что он только хотел доложить, а мы уже нашли их. Вот такой детский сад!

В течение еще почти трех недель мы выполняли задачи в Памире. Цель операции была достигнута, власти запустили гидроэлектростанцию и выставили гарнизоны для охраны русла реки. Было уничтожено несколько бандформирований, и самое главное – доставлены грузы для населения.

Как память об этой операции я храню небольшой кусок камня – бадахшанского лазурита, захваченного в одном из караванов нашими разведчиками.

В горах Афгани…

Хочу рассказать еще об одном достойном человеке. Майор Михаил Григорьевич Ярощук – старший помощник начальника разведки дивизии, мой старший помощник.

В ДРА прибыл в октябре 1983 года из Калининграда по замене вместо майора Н.И. Булдыка. Возраст такой же, как и у того – 43 года. Не знаю, как уж он согласился на службу в Афганистане: до пенсии – 2 года, в Калининграде – квартира, жена, две взрослые дочери. Тем не менее приехал не только служить, но и воевать, ведь война в Афганистане шла уже 4 года и в армии хорошо знали, что там делается.

Скажу честно, что при первой нашей встрече он мне не понравился. Во-первых, неопрятный внешний вид, щетина, видно, что с «бодуна». То есть главный принцип – «встречают по одежке, провожают по уму», до него в 43 года еще не дошел.

Во-вторых, пожилой, помятый жизнью человек, явно не высказывающий комсомольского энтузиазма активно участвовать в процессе оказания интернациональной помощи ДРА.

Сейчас-то я понимаю, что он был настолько растерян и потрясен тем, что на старости лет оказался в Афганистане, уже считая себя погибшим для семьи. А раз пропащий, зачем бриться и чистить сапоги?

Я первым делом отправил его приводить себя в порядок, потом обстоятельно с ним побеседовал. Он, конечно, был старый служака и в войсковой разведке, как говорится, зубы съел, но в пустыне и горах не бывал, а на войне – тем более. Поэтому я постарался хотя бы в общих чертах обрисовать обстановку в зоне ответственности дивизии, рассказать о наших задачах, его роли и месте во всем этом.

Надо сказать, что мои слова тогда он слушал вполуха, видимо, донимали свои мысли и заботы, а все остальное не слишком его интересовало. По своему опыту я знал, что первое впечатление о человеке не всегда правильное, поэтому выводов делать не стал, решил далее понаблюдать за ним.

Если он в дальнейшем более или менее стал следить за своим внешним видом, то с алкоголем пока все оставалось по-прежнему. На мои замечания он отмалчивался, но в его некоторых высказываниях проскальзывало, что он человек конченый и хуже ему не будет.

Я к тому времени был в Афгани почти 10 месяцев, уже кое-что повидал и не собирался терпеть такую службу. Прежде всего я ему на практике показал, что ему есть чего терять, и хорошую жизнь еще надо заслужить.

Через несколько дней я отправил его с разведротой 149 гв. мсп на боевые действия в зеленую зону уезда Чардара под Кундузом. В общем-то задание самое рядовое: и я сам, и все офицеры разведотделения периодически выходили на боевые действия с ротами. Но ему сразу крепко «повезло», они там напоролись на такой огонь и сопротивление, что даже опытные разведчики давно такого не видели. Бой шел целый день и лишь к вечеру рота вышла в назначенный район.

Далее, через несколько дней опять подобный случай: направил его с ротой разведбата в десант. И опять ему «везение» – сбили наш вертолет после высадки десанта, хорошо, что хоть пустой, погиб только экипаж вертолета.

Десантной же группе пришлось идти пешком через зеленую зону почти 10 км, под обстрелом выходили в расположение наших войск, вплавь преодолевали реку Кундуз, вынося с собой тела двух летчиков и техника вертолета. Короче, впечатлений от всего увиденного – масса.

Смотрю, Михаил Григорьевич уже начинает поглядывать на меня с уважением. Решил закрепить это дело, послал с разведотрядом в горы на неделю. Боев там особых не было, но физические нагрузки дикие. Молодежь валилась с ног, а ему, хотя он вроде и жилистый мужик был, – вдвойне тяжелее. Зато мысли в голову дурные не лезут и от алкоголя далеко.

Короче говоря, стал он мне намекать, что использую я его не по назначению, что он старший помощник начальника разведки дивизии, а не командир взвода. «Правильно, – сказал ему я, – наконец-то ты вспомнил об этом. Но пока ты не будешь делать, что положено тебе по должности, будешь резервным командиром взвода».

Он все это прекрасно понял, занялся бумажной работой в разведотделении и другими насущными вопросами. Практически перестал выпивать, оказалось, что это опытный и надежный человек, хороший специалист. А боевой опыт он с моей помощью приобрел быстро и в дальнейшем мы работали с ним без всяких уже эксцессов.

Но, как это ни печально, все-таки погиб Михаил Григорьевич. Видимо, было у него такое предчувствие, когда прощался дома с семьей. Чувствовал, что не увидит их больше, может, поэтому так и «психовал» от беспомощности, от невозможности что-то изменить. А отказаться от службы в Афганистане ему не позволила офицерская честь и порядочность.

Я часто думаю об этом. Почему люди, обладающие офицерской честью и чувством долга, несут самую тяжелую ношу? Почему негодяи и проходимцы всегда в конечном счете выигрывают? И это не пустые слова.

Почему, например, командир нашей 88 мсд в Кушке генерал-майор Багрянцев просто-напросто отказался ехать в Афганистан? Доводом было то, что он и так служит на краю света. Тем не менее остался генералом, членом партии и уважаемым человеком, конечно для тех, кто не знает этого случая. А ведь в любом нормальном государстве он бы немедленно был бы лишен генеральского звания, уволен из армии, я уж не говорю, что с ним было бы при любом тоталитарном режиме.