Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов Страница 40

гвардии, которым энергично помогали революционные моряки. Первый Всероссийский съезд Военного флота обратился к гражданам Петрограда со специальным воззванием: «Мы, Всероссийский съезд Военного флота, клеймим несмываемым позором тех, кто, несмотря на серьезность момента, предается пьянству, разгрому винных погребов и разным другим бесчинствам. Мы заявляем, что… не остановимся перед самыми суровыми мерами в борьба с этим злом».

Нужно было принимать срочные меры. Нарком А. В. Луначарский, тревожась за сохранность «сосредоточенных во дворцах произведений искусства», просил Военно-морской революционный комитет «сделать срочное распоряжение о вывозе всех хранящихся в дворцовом винном складе напитков в Кронштадт на хранение под ответственность Кронштадтского Совета».

Нелегкое это было дело — борьба с погромами.

Ночью во время ликвидации пьяного шабаша в районе Зимнего дворца встретились Дыбенко и Антонов-Овсеенко. Позднее Владимир Александрович запишет: «Только когда за борьбу с пьянством взялись гельсингфорсские моряки, погреба Зимнего были обезврежены. Это была своеобразная титаническая борьба. Моряки держались стойко, связанные свирепым товарищеским обетом «Смерть тому, кто не выполнит зарока». Борьба на этом была закончена…»

Закончена в подвалах Зимнего и Эрмитажа… Однако в столице было много винных погребов и складов. Туда и ринулись погромщики.

В середине ноября В. И. Ленин подписал решение, обязывающее Петроградский военно-революционный комитет «принять самые решительные меры искоренения спекуляции и саботажа, скрывания запасов, злостной задержки грузов и пр.». Виновные в такого рода действиях подлежали «немедленному аресту и заключению в тюрьмах Кронштадта впредь до предания Военно-революционному суду». Почему Кронштадта? В Петрограде во всех ранее существовавших учреждениях, в том числе и в юстиции, продолжали служить старые чиновники. Они способствовали побегам из мест заключения арестованных саботажников, спекулянтов, организаторов погромов и грабежей. Сам нарком юстиции левый эсер Штейнберг, которому были подчинены тюрьмы, приказал освободить из-под стражи арестованных участников «Союза защиты Учредительного собрания». Дыбенко предложил: заклятых врагов Советской власти посылать в кронштадтские тюрьмы. «Царское правительство на острове воздвигло каменные мешки для матросов-бунтарей, пусть там теперь отбывают наказание настоящие враги… Мы присмотрим за ними…»

Для борьбы с погромами приказом Военно-революционного комитета 1 декабря был назначен специальный комиссар с особыми полномочиями, а несколько позднее создан Комитет по охране революционного порядка во главе с К. Е. Ворошиловым. До этого он занимал беспокойную должность комиссара по градоначальству и нередко обращался к флотскому наркому за матросским подкреплением. Ворошилов вновь пришел в Адмиралтейство.

— Выручай, нарком. Нужны надежные моряки.

— Для революционного дела выделим самых надежных, — сказал Дыбенко.

После заседаний Совнаркома Дыбенко и Коллонтай из Смольного выходили обычно вдвоем и не спеша шагали по Суворовскому проспекту, затем по Невскому к Адмиралтейству. Так было и на этот раз. Уже близ Невского проспекта около углового дома увидели человека, приклеивавшего к стене какую-то бумажку.

— Стой, стрелять буду! — крикнул Дыбенко, выхватывая из кобуры наган.

Но человек скрылся в воротах.

Некоторое время шли молча.

— Вчера разговаривал по прямому проводу с Гельсингфорсом. Николай Измайлов опять жаловался, говорит, матросов на кораблях и так не хватает, а их ежедневно забирают в министерства и ведомства. Спрашивает, как быть. Я ему ответил: «Пока не уничтожим контру, придется отдавать моряков».

С окна верхнего этажа дома, около которого проходили, слышались пьяные голоса: «Когда б и-и-име-ел зла-ты-е-е-е го-о-ры-ы…»

— Наверняка краденой водкой опились, — зло произнес Дыбенко. — 14 ноября громилы ворвались на склады пивного завода Дурдина на Обводном канале. Пришлось наводить порядок. Для охраны завода выделили матросов.

— Опять матросов, — заметила Коллонтай.

На вокзальной площади, обогнув памятник Александру III, шагал морской патруль, направлялся в сторону Невского. Дыбенко пояснил: Невский проспект и прилегающие к нему улицы охраняет экипаж минного заградителя «Амур».

— Командует им член судового комитета Николай Антропов. Пойдем поговорим.

Дыбенко поздоровался с Антроповым за руку, с матросами, приложив руку к бескозырке, спросил:

— Происшествий нет?

— Около Елисеевского магазина собралось с полсотни пьянчуг, увидели нас, тут же разбежались. — Николаю Антропову было лет двадцать пять — тридцать, стройный, глаза улыбчивые, бескозырка чуть сдвинута на левое ухо, бушлат туго перетянут черным ремнем, на котором висел наган. Матросы вооружены винтовками.

Дыбенко, Коллонтай и Антропов, несколько отдалившись от патрульных, шли по безлюдному Невскому проспекту, говорили о хлебе насущном, о том, что созданная Петроградским военно-революционным комитетом продовольственная комиссия из представителей населения, рабочих, матросов и солдат в первый же день на товарной станции Николаевской железной дороги обнаружила спрятанные в тупиках вагоны, а в них свыше 90 тысяч пудов муки, крупы, животное масло, сахарный песок.

— Мы послали матросский отряд на Ладожское озеро, — сообщил Дыбенко. — Поступили сведения, что там на пристанях расхищаются баржи с продуктами. Все подтвердилось. Виновники арестованы и предаются революционному суду. Оставшееся продовольствие доставлено в Петроград.

— Я рада, кое-что из этой капли досталось сиротам и инвалидам, — сказала Коллонтай. — Голодают бедняги, а дети исхудали, смотреть страшно.

Около Казанского собора они попрощались с Антроповым и матросами.

— Сегодня заходил к Владимирову, — сказал Дыбенко. — Глава Петроградской продовольственной управы благодарил флотских за то, что мы направили к ним 35 баталеров[18] и писарей… Ты давно знаешь Мирона Константиновича?

— Встречала его во Франции. Он читал лекции в партийной школе Лонжюмо. Прекрасный человек. А почему ты вдруг заинтересовался им?

— Владимиров, узнав, что я из Новозыбкова, сказал, что он там бывал. По поручению Ленина выступал перед социал-демократами о II съезде РСДРП. У нас и общие знакомые нашлись. Вот хотя бы Сычев Михаил Иванович. Его тринадцать раз арестовывали, пять раз убегал из-под ареста и из тюрем. Царское правительство ссылало его в Енисейскую, Архангельскую, Нарымскую… А ведь Сычева я встречал е нашем городе во время крестьянского восстания в 1907 году…

У Министерства госпризрепия они расстались…

18 ноября начинал работу Первый Всероссийский съезд Военного флота. Собрался он в тревожное время. Буржуазия делала все, чтобы ликвидировать Советскую власть. Ей активно помогали меньшевики и эсеры, настоятельно требовавшие создания правительства из представителей всех политических партий. На эту удочку клюнули малосознательные, не разбирающиеся в политике элементы. Были они и среди моряков, особенно черноморцев… Разгоралась гражданская война.

Вот как характеризовал обстановку в стране сам Дыбенко: «…Советская власть могла противопоставить организующемуся классовому врагу только латышские полки, основные кадры моряков Балтфлота и незначительные отряды Красной гвардии из рабочих для нанесения ударов, для восстановления порядка на местах и для задержания стихийного развала учреждений. Однако эти силы были ничтожны по сравнению со всевозрастающими фронтами внутри страны. Один за другим отправляли матросские кадры на фронт, на борьбу с белогвардейцами. Флот с каждым днем терял своих вдохновителей, терял свое крепкое, цементирующее ядро, терял тех, кто еще мог повлиять на массу, удержать дисциплину и спасти флот от развала.