Кризис среднего возраста - Алексей Анатольевич Миронов Страница 40

Нет, лучше все-таки сказать. Недаром же сюда тащилась.

– Я звонила вам насчет места в детском садике. Для моей дочки, – выдавила из себя Галина. И собственная речь приободрила ее. – Вы сказали, что поможете!

– Сказал, значит, помогу…

– Наверное, вы сейчас не в форме? Я, пожалуй, в другой раз зайду!

Депутат икнул и пошатнулся. В брюхе его булькнуло. Ухватившись за дверную ручку, слуга народа принял наконец устойчивое положение. Его маленькие глазки-буравчики назойливо сверлили женщину – вспыхнули и подернулись пленкой сластолюбца. Видимо, деятель уже предвкушал легкий доступ к женскому телу, которое само к нему пожаловало.

– В форме, не в форме! – брякнул он. – Да какая разница!.. Сказал – порешаем, значит – порешаем!

И тут толстяк грубо схватил Галину за руку и потащил в квартиру. От такой наглости Галина оторопела и практически не сопротивлялась.

– Да не бойся ты меня, – бормотал тот по пути в глубины жилища, – говорю же, сейчас все порешаем… Найдем тебе место в детском садике… Нет, не тебе, дочери твоей… Ты, главное, успокойся и не бойся…

Очухалась Галина только в спальне. Слуга народа обладал невероятной силой, кажется, исключавшей возможность сопротивления.

Не надо было просить сразу же, у входа. И не надо было тащиться к депутату домой. Дома он принимает, как же!.. Как теперь выкрутиться?

Галина огляделась. В огромной трехкомнатной квартире обставленной дорогой мебелью, царил беспорядок. На полу валялись пустые пивные банки с немецкими названиями, бутылки из-под виски, смятые сигаретные пачки. На туалетном столике сиротливо показывала шоколадное нутро картонная коробка «Алёнка». Ну хоть что-то отечественное! Наивный взгляд ребенка на коробке резко контрастировал с этим вертепом! Галина вспомнила о своей Кристиночке и машинально потянулась к коробке с шоколадом.

– Ты бери, бери, не бойся! – Пошатываясь и икая, депутат ждал ее у кровати. В одной руке его появилась бутылка виски, в другой – бокал.

Вдруг из маминой из спальни,

Кривоногий и хромой,

Выбегает умывальник

И качает головой.

Опять стихи! Сейчас этот зажравшийся тип, которому точно не помешал бы умывальник, оттрахает ее как уличную девку, а чтобы ей не было обидно, даст плитку «Аленки».

Ах ты, гадкий, ах ты, грязный,

Неумытый поросенок!

В комнате было душно до липкости. Развратник-депутат закрыл и занавесил, как в борделе, все окна. Оттого вонь стояла несусветная, Галину аж затошнило.

Вообще-то, этому деятелю, от которого воняет, как от козла, не мешало бы хоть раз в неделю мыться в ванной!

Пока она боролось с накатывавшей тошнотой и соображала, куда бежать, депутат, к отказам не привыкший, перешел к действиям. Толстяк подтолкнул женщину к краю кровати и попытался стащить с нее пиджак. Икая, дыша перегаром, он приговаривал:

– Сейчас все порешаем, дорогая, ты, главное, не бойся…

Такой кабан и порешить может, не только порешать!

Депутат, по-видимому, осознал, что со сложными прямоугольными пуговицами на фирменном пиджаке ему не справиться. Тогда намерения его изменились. Он распахнул пошире свой халат и надавил Галине на плечи, стремясь пригнуть ей голову.

Да что же гад творит?! Черт с ним, с детским садиком!

Галина резко развела руки, освобождаясь от захвата, и коленом правой ноги заехала негодяю в пах. И обеими руками оттолкнула от себя скорчившегося от боли сластолюбца!

По пути к выходу она подошла к туалетному столику, достала плитку «Аленки» из картонной коробки. Обернулась к поверженному жиртресту.

– Это, – она повертела в воздухе шоколадку, – за моральный ущерб, козлина!

Покрутившись у зеркал шкафа-купе, занимавшего половину прихожей, Галина поправила прическу. Шоколадку не съела, а сунула в дамскую сумочку. И покинула вонючую квартиру.

– Слава богу, что этаж третий, а не тринадцатый!

Не дожидаясь лифта, спустилась по лестнице. Одарив улыбкой консьержку, охранника и всех, кто повстречался на пути, она рассталась с зоной «Торчащего аморала на Поле чудес».

– Что-то быстро ты вернулась, Викторовна! Мы только-только с Кристинкой чаю напились и настроились мультики смотреть.

– А дочурка куда запропастилась?

Из-за дивана гостиной донесся шорох. Возникло личико ребенка, перемазанное губной помадой.

«Торопилась я, впопыхах забыла кейс закрыть!» – догадалась Галина.

– Мамочка, мамочка, а пьявда я кьясавица?

Кристинка вертелась перед зеркалом, пританцовывая в такт мелодии, известной одной ей.

– Ты не красавица, доченька, а хулиганка, вот ты кто! Без спроса в мамин кейс залезть и перепачкаться маминой губной помадой – кто так делает?

– Я, я! Я хуиганье! – с трудом выговорила дочурка. А потом вдруг залилась слезами, повторяя сквозь плач непонятное слово: – Хуиганье… Хуиганье… Ганье… Ганье…

Галина с Любой покатились со смеху, повторяя почти неприличный набор звуков за Кристиной. Видя, что взрослые возле нее смеются, Кристинка бросила плакать – удивилась.

– Хватит реветь, Кристинка! Давай чай пить – у меня и шоколадка припасена!

С этими словами Галина взяла ребенка за руку. Подхватив дамскую сумочку, повела дочку на кухню.

А за ними пирожок:

«Ну-ка, съешь меня, дружок!»

А за ним и бутерброд:

Подскочил – и прямо в рот!

Повторяя навязчивые четверостишия, Галина достала из сумочки шоколадку «Аленка». Разломала ее на маленькие квадратики и разделила между всеми.

– Депутат угощает! – со смехом сказала она.

счастливый извращенец

По версии англоязычного журнала ArtAscent рассказ A Happy Freak

(«Счастливый извращенец») признан Distinquished (выдающимся)

и вошел в пятерку победителей, напечатанных в февральском номере

– Извращенец ты, Алекс! – бросила, обернувшись,

Любка Медведева, обладательница потрясающей стройной фигурки.

Когда-то она имела славу первой красавицы в нашем классе. Да и теперь выглядела на твёрдую пятёрку с твёрдым плюсом.

Обидно! И ведь за что она меня так припечатала? Во вкусах не сошлись!

– Что за малолетка, Алекс? Что ей от тебя нужно? – Надин поплотнее прижалась ко мне всем своим немаленьким телом.

Надин было тридцать. И никто не привлекал меня так, как она.

– Да так, одноклассница бывшая, – сказал я. – Представляешь, все мальчишки с ума по ней сходили!

Надин долго смотрела на фигурку удалявшейся брюнетки. Миниатюрная Любка вырядилась в белый плащ, который особенно выделялся на фоне жёлто-оранжевого карнавала осеннего парка.

– Красивая, – признала Надин. – Больше скажу: прямо-таки модель из модного журнала! Я завидовать не умею. Знаешь что, Алекс? Тебе такие девочки должны нравиться!

После этих слов лицо её покраснело, а глаза будто увеличились. Казалось, Нади вот-вот разревётся.

– Надин, любовь моя, неужели ревнуешь? Брось! Для меня нет женщины краше тебя! Я люблю тебя всю: лицо, губы, роскошное тело!..

И я