Светлана Зубрилина - Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба Страница 40

Если у вас, по ознакомлению, возникнут, какие-либо вопросы, пожелания, замечания, я был бы рад встретиться с вами лично.

С уважением, Владимир Высоцкий. Москва, 9 июня 1969 г.»

Выступления Владимира Высоцкого, по-прежнему неофициальные, возобновились лишь к концу 1971 г., когда статьи позабылись, а в Театре на Таганке прошла премьера «Гамлета» с Высоцким в главной роли. Однако нападки на певца и автора столь популярных в народе песен продолжались.

30 марта 1973 г. в газете «Советская культура» вышла небольшая заметка новокузнецкого журналиста М. Шлифера «Частным порядком» и в сопровождение пространного комментария — интервью сотрудника Росконцерта С. Стратулата (имя корреспондента, который взял его, нам осталось неизвестно):

«Приезд популярного артиста театра и кино, автора и исполнителя песен Владимира Высоцкого вызвал живейший интерес у жителей Новокузнецка. Билеты на его концерты в городском театре многие добывали с трудом. У кассы царил ажиотаж.

Мне удалось побывать на одном из первых концертов Владимира Высоцкого в Новокузнецке. Рассказы артиста о спектаклях столичного Театра на Таганке, о съемках в кино были интересными по форме и весьма артистичными. И песни он исполнял в своей, очень своеобразной манере, которую сразу отличишь от любой другой. Артист сам заявил зрителям, что не обладает вокальными данными. Да и аудитория в этом легко убедилась: поет он «с хрипотцой», тусклым голосом, но, безусловно, с душой.

Правда, по своим литературным качествам его песни не равноценны. Но речь сейчас не об этом. Едва ли не на второй день пребывания Владимира Высоцкого в Новокузнецке, публика стала высказывать недоумение и возмущение. В. Высоцкий давал пять концертов в день! Подумайте только: пять концертов. Обычно концерт длится час сорок минут (иногда час пятьдесят минут). Помножьте на пять. Девять часов на сцене — это немыслимая, невозможная норма! Высоцкий ведет весь концерт один перед тысячной аудиторией, и, конечно же, от него требуется полная отдача физической и духовной энергии. Даже богатырю, Илье Муромцу от искусства, непосильна такая нагрузка!

М. Шлифер, журналист.

Новокузнецк, Кемеровская область.

Получив письмо Шлифера, мы связались по телефону с сотрудником Росконцерта С. Стратулатом, чтобы проверить факты.

— Возможно ли подобное?

— Да, артист Высоцкий за четыре дня дал в Новокузнецке шестнадцать концертов.

— Но существует приказ Министерства культуры СССР, запрещающий несколько концертов в день. Как могло получиться, что артист работал в городе с такой непомерной нагрузкой? Кто организовывал гастроли?

— Они шли, как говорится, «частным» порядком, помимо Росконцерта, по личной договоренности с директором местного театра Барацем и с согласия областного управления культуры. Решили заработать на популярности артиста. Мы узнали обо всей этой «операции» лишь из возмущенных писем, пришедших из Новокузнецка.

— Значит, директор театра, нарушив закон и положения, предложил исполнителю заключить «коммерческую» сделку, а артист, нарушив всякие этические нормы, дал на это согласие, заведомо зная, что одет на халтуру. Кстати, разве Высоцкий фигурирует в списке вокалистов, пользующихся правом на сольные программы?

— Нет, и в этом смысле все приказы были обойдены.

Директор Росконцерта Юровский дополнил Стратулата:

— Программа концертов никем не была принята и утверждена. Наши телеграммы в управление культуры Новокузнецка с требованием прекратить незаконную предпринимательскую деятельность остались без ответа».

После этих нападок в «Советской Культуре» Владимир Высоцкий вновь должен был оправдываться, отстаивать свою честь. В стихотворении «Я бодрствую, но вещий сон мне снится» (1973) есть строки, в которых отразилась вся нелепость нападок, которые он мучительно переживал, вся внутренняя боль человека, лишенного права ответить, защитить себя:

…Не привыкать глотать мне горькую слюну: Организации, инстанции и лица Мне объявили явную войну За то, что я нарушил тишину,

За то, что я хриплю на всю страну,Чтоб доказать — я в колесе не спица;За то, что мне неймется и не спится,За то, что в передачах заграницаПередает мою блатную старину,Считая своим долгом извиниться:«Мы сами, без согласья…» — Ну и ну!За что еще? Быть может, за жену:Что, мол, не мог на нашей подданной жениться?!Что, мол, упрямо лезу в капстрануИ очень не хочу идти ко дну.Что песню написал, и не одну,Про то, как мы когда-то били фрица,Про рядового, что на дзот валится,А сам — ни сном ни духом про войну…Кричат, что я у них украл лунуИ что-нибудь еще украсть не премину,И небылицу догоняет небылица…

Высоцкий направляет в Министерство культуры РСФСР следующее письмо министру П.Н. Демичеву:

«Уважаемый Петр Николаевич!

В последнее время я стал объектом недружелюбного внимания прессы и Министерства культуры РСФСР.

Девять лет я не могу пробиться к узаконенному официальному общению со слушателями моих песен. Все мои попытки решить это на уровне концертных организаций и Министерства культуры ни к чему не привели. Поэтому я обращаюсь к Вам, дело касается судьбы моего творчества, а значит, и моей судьбы.

Вы, вероятно, знаете, что в стране проще отыскать магнитофон, на котором звучат мои песни, чем тот, на котором их нет. Девять лет я прошу об одном: дать мне возможность живого общения со зрителем, отобрать песни для концерта, согласовать программу.

Почему я поставлен в положение, при котором граждански ответственное творчество поставлено в род самодеятельности? Я отвечаю за свое творчество перед страной, которая поет и слушает мои песни, несмотря на то, что их не пропагандируют ни радио, ни телевидение, ни концертные организации. Но я вижу, как одна недальновидная неосторожность работников культуры, обязанных непосредственно решать эти вопросы, прерывает все мои попытки к творческой работе в традиционных рамках исполнительской деятельности. Этим невольно провоцируется выброс большой порции магнитофонных подделок под меня, к тому же песни мои, в конечном счете, жизнеутверждающие, и мне претит роль «мученика», эдакого «гонимого поэта», которую мне навязывают. Я отдаю себе отчет, что мое творчество достаточно непривычно, но так же трезво понимаю, что могу быть полезным инструментом в пропаганде идей, не только приемлемых, но и жизненно необходимых нашему обществу. Есть миллионы зрителей и слушателей, с которыми, убежден, я могу найти контакт именно в своем жанре авторской песни, которым почти не занимаются другие художники.