Владимир Виноградов - Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране Страница 40

Бахтияр пытается перейти в наступление. Объявлено: отныне запрещается проводить какие-либо собрания, митинги и демонстрации без разрешения военного коменданта.

Ответная реакция решительная: несмотря на категорический запрет 25 января, в день ожидавшегося прибытия Хомейни, проходят митинги и демонстрации. Центром революционного движения становится Тегеранский университет. Войска жестоко расправляются с «нарушителями», много убитых и раненых. Трупы на тротуарах, у домов, в переулках. К вечеру на месте расстрела кровавые лужи заботливо уложены свежими цветами. На стенах домов, витринах магазинов, будках – новые гневные надписи. Все чаще стрельба уже идет с двух сторон. По городу с воем проносятся машины «скорой помощи».

27 января в ответ на расстрел в университете – мощная демонстрация, на улицах более миллиона человек, среди них мы видим не только молодежь, но и много пожилых людей. Лозунги: «Сегодня твой последний час, Бахтияр!», «Сегодня мы мирные, завтра будем стрелять!», «Чаша терпения лопнула!», «Бахтияр – предатель!».

Вечером передается «важное правительственное сообщение»: Бахтияр собирается в Париж для встречи с Хомейни. Подается сообщение таким образом, будто бы об этой встрече достигнута договоренность. И это несмотря на то, что Хомейни вновь назвал Бахтияра предателем в связи со вчерашним расстрелом. На следующее утро опубликовано письмо Бахтияра Хомейни. Здесь и льстивые слова, и уверения в желании видеть его на родине, и заявление о необходимости иметь время для разработки надлежащей «программы» его встречи, Бахтияр клянется, что он только и делал, что выполнял те же самые требования, которые выдвигал Хомейни. Одновременно и угроза: беспорядков не позволю.

Молниеносно по городу распространяется ответ Хомейни: заявление о согласии встретиться с Бахтияром – ложь, он незаконный премьер, с ним переговоров я не вел и вести не буду. Будьте бдительны, против революции осуществляется чудовищный заговор.

Листовки с ответом Хомейни расклеиваются по всему городу, но уже не липучими лентами, а клеем, рядом стоят добровольцы, чтобы полиция не сорвала. У листовок толпы.

А в районе университета вновь вспыхнула вооруженная борьба. Убитых много, жители называют числа в 140, 300, 600 человек. Весь город как будто взорвался, известие мгновенно распространилось во все районы. На улицах добровольцы прямо обращаются к людям срочно собирать и доставлять в больницы перевязочные средства, простыни, лекарства. Они останавливают автомашины, просят ехать сдавать кровь. Появилось много крупных объявлений с адресами донорских пунктов, указывается, какие группы крови больше всего требуются. Люди откликаются на призывы, проносятся в больницы грузовики с собранными предметами для помощи раненым. Улицы возбуждены, в ярком свете фонарей мечутся фигуры, отбрасывая громадные тени, рев гудков спешащих автомобилей, и все это под неумолчный аккомпанемент сильной стрельбы в различных районах столицы, возникают пожары.

Поступают сообщения о крупных вооруженных столкновениях в других городах – это не просто подавление войсками отдельных вспышек, это уже начало массовой вооруженной борьбы прошахских и антишахских сил.

У нас все эти дни большая забота: безопасность советских людей, большинство которых технические специалисты с семьями, они живут по всей стране. В первую очередь принято решение вывезти в Союз всех детей и женщин. Мы уже давно трудимся над выполнением этой задачи. Свозим автобусами в относительно безопасное время в Тегеран, временно размещаем, обеспечиваем питанием, организуем отправку самолетами «Аэрофлота»; когда закрываются аэропорты, то автобусами отправляем до порта на Каспийском море Энзели, далее советскими теплоходами в Баку. Приходится использовать и автотранспорт через пограничный пункт в Астаре, железнодорожное сообщение. Все проходит довольно четко. Очень хорошо работают летчики «Аэрофлота», часто разрешения на посадку самолетов и взлет военные власти дают на наш собственный риск, т. е. без обслуживания контрольной башней. С юга страны вывозим людей, направляя самолеты в Абадан, там всю работу организует генеральный консул СССР в Исфахане Погребной.

Погода здесь часто меняется. Под проливным дождем, выныривая из низких облаков, без наведения с земли приземляются аэрофлотовские Ил-62. Иранцы на аэродроме не могут удержаться от аплодисментов. Помогаем и семьям работников других стран покинуть страну.

Остающимся здесь приходится жить и работать в весьма стесненных условиях: нехватка питания, отсутствие горючего, рискованное появление на улицах, угроза провокаций. Но дело нужно делать. Ни у кого из нашей многочисленной колонии не увидел я признаков уныния, не услышал жалоб.

Перед концом

…Бахтияр проводит очередную пресс-конференцию. Одну из последних перед решающими событиями. Собираются журналисты. За столом премьера большой портрет шаха. Поспешно служители на глазах присутствующих завешивают портрет шаха киноэкраном, чтобы на снимках Бахтияр не получился на фоне шаха.

Говорит Бахтияр опять почему-то по-французски. Я сделал больше, чем какой-либо другой премьер. Я не поеду к Хомейни в Париж, так как он поставил предварительное условие – уйти с поста, на это я никогда не соглашусь. (Невольно возникает мысль: а если спрашивать об этом не будут? Дело ведь идет к этому.) Я готов говорить с Хомейни «как равный с равным». (В зале смешок: где твоя власть, Бахтияр?) Да, продолжает Бахтияр, Хомейни может прибыть в Иран в любое время, но я не ручаюсь за его безопасность. (Это уже явная угроза.) Я установлю порядок, демонстрациями и беспорядками конституции не меняются. (Еще как меняются!) И, конечно, любимый конек – «страна находится под угрозой коммунизма».

Один из корреспондентов спросил: «Вас иногда называют иранским Керенским; не ожидает ли вас такая же участь?» Бахтияр не нашел ничего лучшего, чем под гром хохота ответить: «Я уважаю господина Керенского».

Да, действительно, параллель почти полная, было бы просто смешно, но здесь трагедия: по приказу Бахтияра каждый день льется кровь тысяч восставших иранцев. О расстрелах на улицах Бахтияр отвечает: «Это подстрекатели сами начали». Корреспонденты возмущены, зашумели: мы сами видели, как войска открыли первыми огонь. Бахтияр затыкает уши, истерично кричит: «Не верю, не верю…»

31 января по городу объявлено: Хомейни прилетает завтра. Симптоматично одновременное сообщение о решении посольства США эвакуировать из Ирана всех членов семей и большинство персонала.

Город готовится к встрече Хомейни. Улицы украшаются транспарантами, флагами, цветами. Порядок и безопасность будут обеспечивать 50 тысяч добровольцев – в основном члены организаций «моджахедов иранского народа» и «федаев». На завтра же демонстративно назначено заседание меджлиса: смотрите, нам нет дела до Хомейни, мы «законные». Впрочем, уже 30 депутатов дезертировали, вышли в отставку, солидаризируясь с Хомейни.