Владимир Коваленок - Родина крылья дала Страница 40

В день выхода в открытый космос Владимира Ляхова и Валерия Рюмина Александр Иванченков и я с семьями находились по приглашению руководства республики — как участники совместного советско-польского полета — в Польше на отдыхе.

В день посадки с большим нетерпением ждали сообщений по радио. Однако никаких известий не было, наше волнение усиливалось, но узнать причину переноса посадки мы не могли. Поздним вечером, когда возвращались из Величко, где осматривали соляные копи, я из окна автобуса всматривался в звездное небо. Я знал, что станция в это время должна пролетать над Европой. И мне посчастливилось: увидел две одинаковые по величине яркие движущиеся капельки на фоне созвездий. Попросил водителя остановиться, и все вышли из автобуса. На фоне неподвижных звезд проплывали две искусственные — орбитальная станция и отцепленная Валерием Рюминым антенна радиотелескопа. Мы переглянулись с Александром Иванченковым.

— Они выходили в открытый космос…— начал было я.

Иванченков продолжил:

— Да, они отцепили антенну радиотелескопа.

Мы смотрели вслед светящимся точкам. Волнение и радость охватили меня: там был мой друг, с которым довелось посмотреть беде близко в глаза, там был Валерий Рюмин.

Подъехали к Варшаве глубокой ночью. Всю дорогу я думал о космических полетах. Станут ли они когда-нибудь проще и безопаснее? Вряд ли… Снова подумалось: почему журналисты в прессе, на телеэкранах освещают лишь одну сторону нашей жизни? Есть же и вторая. Она слагается из предельных нервных напряжений во время неудач, как было у нас с Рюминым, как было у Рюмина с Ляховым. И еще — из моментов наивысшей опасности, таких, как тот, — когда мы с Иванченковым обнаружили короткое замыкание на станции…

Утром газеты, радио и телевидение Польши дали сообщение об успешной операции в космическом пространстве.

Доверие

Страница из дневника о первом дне пребывания на станции «Салют-6» с А. Иванченковым:

«17.06.1978 г. Мы на станции… О первых двух днях со старта и до перехода в станцию впечатления сохранятся и без записи. Это врезается в память надолго. Вообще все прошло нормально. Правда, мы допустили уже две ошибки: включили РО (ручную ориентацию) при вводе установок и ГБ-А вместо ГБ-Б (гироблок А вместо гироблока Б). Может, это и к лучшему. Потом собрались, действовали, как часовой механизм. Саша просто молодчина. Я был абсолютно спокоен. Второй раз все-таки. Не волновался даже тогда, когда шли к ней (станции) на сближение. Она и боль моя, и любовь моя. Слишком долго я шел к ней. Саша тоже. И все же вторая встреча с ней не сняла тяжести с сердца. Я не увидел того, что было тогда. Валера взлетит, я думаю, он то же увидит, что и я сейчас.

Станция… Слово-то довольно интересное. Станция — на железной дороге. Там люди выходят. А мы прилетаем, стыкуемся со станцией. Да, может, это тоже пока остановка — станция, но на пути движения человечества к познанию Вселенной… Интересно.

Отработали день. За дневник просто нет времени взяться. Ведем расконсервацию. Жадно, на несколько минут приникаем к иллюминаторам, чтобы посмотреть на прекрасную нашу Землю. Земля мала. И как мало суши.

Невесомость… Она и коварна, и приятна. Работать легко, но надо следить за самочувствием. Чуть увлекся, начал быстро и резко работать, тут же начинаешь чувствовать ее воздействие.

Есть прилив крови к голове. Но не постоянный. Во время отдыха, пусть даже и кратковременного, проходит, во второй половине дня усиливается, потом снова отпускает, действует волнообразно. Саша — прелесть. Внимателен и собран. Работает, работает. Все делаем сообща, не разделяя: это — твое, а это — мое. Контроль взаимный. Впереди еще много работы. Хочется без особого апломба сказать, что работа нравится. Ради этого и пошел в отряд, чтобы летать. Трудно? Да. Но ведь в этом и смысл жизни. Сделать что-то свое в жизни, отдать частицу себя людям. Ведь только в этом случае можно будет сказать, что прожил жизнь свою славно, с пользой для людей.

Это мысли первых дней. Что будет в конце? Не знаю, но намерен писать все. Да, второй полет воспринят значительно проще и спокойнее. Хотя и в первом был спокоен.

Первый, второй день прошли хорошо. Нет никаких особенностей. Пора спать. Пока что отдых — основа адаптации. Надо для П. Пелехова подготовить радиорепортаж. Он просил для передачи «Здравствуй, товарищ». Надо сделать. Молодежь интересуется. Сам видел».

Страница из дневника о первом дне пребывания на станции «Салют-6» с Виктором Савиных:

«14.03.1981 г. Вот мы на станции! Все мои тревоги остались где-то там… Здесь же просто работа. Когда открыли люк, сразу вплыл в переходный отсек. До боли все знакомо. Сразу подплыл к пятому посту и включил свет в рабочем отсеке. Пахнет нежилым. Сыро. Есть даже обычная земная плесень. Все это естественно. Сильно постарела вся станция и все внутри: интерьер, иллюминаторы, пульты, облицовочный материал.

Первые переговоры с Землей. Нужно делать расконсервацию. Глаза слипаются. Делать ничего не хочется, но выполняем работы первой необходимости, включаем телевидение, осматриваемся. Все знакомо. Снова здесь надо быть 72-е суток. Это уже проще. Переживем первых двое суток, а там уже все пойдет — «с горки». Главное сейчас — выспаться. Невесомость воспринял хорошо. В станции перемещаюсь сразу координирование и быстро. Навык не утрачен. Завтра ждет работа. Надо делать ремонт и разгружать «Прогресс-12». Глаза слипаются. Все».

Всего две страницы из дневника. Писал я для себя, никогда не собирался написанное публиковать. Но, работая над этой книгой, заглянул в свои записи и выписки из них привожу здесь неспроста. Обе сделаны в первый день пребывания на станции. Но какие они разные. Первая отличается от второй прежде всего своей психологической интонацией. Временная дистанция между ними почти в три года. А это были годы напряженной работы.

После первого неудачного полета с Валерием Рюминым меня успокаивало то, что специалисты конструкторских бюро, Центра подготовки космонавтов продолжали верить в меня. На занятиях, во время тренировок шел обычный рабочий разговор. Александр Иванченков технику знал отлично, на тренировках работал четко. Меня же постоянно мучил один и тот же вопрос: доверяют ли мне? Вспоминался наш разговор с Валерием Рюминым перед вылетом на космодром. Тогда в Доме космонавтов собрались ведущие конструкторы и ученые в области космонавтики, руководители Центра подготовки, журналисты. Шел разговор об уровне нашей подготовленности к полету. Технику знали мы основательно, на тренировках действовали уверенно, выходили из множества нештатных ситуаций. И Валерий и я дотемна засиживались в аудиториях, на тренажерах. Валерий Дмитров — наш инструктор — гордился нами. Поэтому так неожиданно прозвучал вопрос одного из ведущих специалистов по космической технике. Спросил он буднично: