Анна Герман - Вернись в Сорренто?.. Страница 41

И был еще один человек, который свято верил в исцеление Анны Герман, в ее возвращение. Это была А. Качалина, которая в те суровые и мучительные дни и месяцы готовила для польской певицы новый репертуар, которая нашла для нее одну из самых любимых и дорогих и всем нам, и Анне Герман песен – «Надежду» А. Пахмутовой и Н. Добронравова…

Вот одно из писем, адресованных А. Качалиной, когда кризис уже миновал: «Милая Анечка, не присылай мне больше пантокрин. Знакомый доктор сказал, что нельзя пить его как компот, надо иногда и перерыв делать. Я себя все лучше чувствую, только вот колено и руки заупрямились. Но пою, пою уже почти как прежде. Правда сил не хватает, и после двух-трех песен я устаю, как будто пол мыла. А ведь прежде я могла день и ночь петь. Старею, что ли?» А вот еще письмо: «Куда ты собираешься на Новый год? Где ты будешь его встречать? В каком платье, Анечка? Теперь, когда я еще не могу даже думать о том, чтобы куда-нибудь „пойти“, мне вдруг очень интересно, как мои друзья будут веселиться».

Да, самой ей было не до веселья, будущее выглядело туманным. До концертов, если им только суждено состояться, еще далеко. К тому же ко вчерашней «звезде», потрясшей музыкальную Италию, пришли бедность и нужда. Небольшие сбережения быстро истощились, муж зарабатывал немного, помогала мама. Пришлось ограничивать себя во многом. Но Анна от природы была оптимисткой. Подлинное счастье она видела в труде, в песнях, в любви к близким людям, в искренней и бескорыстной дружбе. «Я очень много работаю, – писала она А. Качалиной, – работаю, песни сочиняю, пластинки записываю, варю, убираю, полы мою».

Записывать пластинки – это, конечно, здорово, но это еще не выступления в концертах. А Анна боялась встречи со зрителями, боялась, что вдруг собьется, забудет слова или, еще хуже, закружится голова и она упадет. И все это: и травмы физические, и не менее тяжкие травмы нравственные, психические – надо было преодолевать. «Анечка, самое плохое позади. И теперь меня уже ждут в 1970 году самые хорошие „дела“ – моя любимая работа. А знаешь, люди даже говорят, что, мол, „она поет лучше, чем прежде“. Это, конечно, не так. Но слава богу, что не хуже. Правда, моя милая?»

«Раньше это были только мечты, а теперь уже все совсем реально. На репетициях атмосфера хорошая – это для меня страшно важно. Вот теперь я как раз собираюсь на репетицию».

И подпись «Аня – рабочий человек». Иногда она подписывалась по-другому: «Композитор, писатель, ежедневный повар». И первое, и второе, и третье было правдой. Она написала книжку о своей итальянской трагедии, она сочинила цикл песен «Человеческая судьба», в котором как бы отразилось многое из ее личного, пережитого, она вела хозяйство, мечтала стать матерью. И очень хотела приехать на гастроли к нам в страну.

Анна не очень любила разговаривать с журналистами. Она искренне считала, что самое убедительное интервью – это песни, которые требуют напряженного, кропотливого труда. Несмотря на усталость и старые травмы, она могла работать с композиторами, дирижерами, музыкальными редакторами день и ночь. Она обожала работать. И я не зря так часто подчеркиваю это. Как сейчас вижу ее у микрофона. В глазах – радость. Нет, пожалуй, «радость» не слишком удачное слово. Счастье. Жизнь или продление жизни.

Композиторы, и умудренные, и молодые, восторгались ее музыкальностью, ее высшим профессионализмом, ее умением как бы «выудить» из песни самое главное, самое значимое, ее даром сгладить несовершенство иных песенных текстов, ярко раскрыть сущность подлинной поэзии. Четыре диска-гиганта записала с Анной Герман редактор фирмы грамзаписи «Мелодия» А. Качалина, множество пластинок-миньонов – 85 музыкальных произведений. Анна Герман стала первой исполнительницей лучших песен М. Блантера, А. Пахмутовой, В. Шаинского, Я. Френкеля, А. Бабаджаняна, Е. Птичкина, В. Левашова, Р. Майорова, Э. Ханка. Специально с расчетом на ее исполнение писали стихи Р. Рождественский, Л. Ошанин, Н. Добронравов, И. Шаферан, С. Островой, А. Дементьев, М. Рябинин.

Отчасти благодаря «чудесам» телевидения у наших зрителей создалось впечатление, что Анна Герман чуть ли не жила в Советском Союзе – во всяком случае, приезжала сюда очень часто. Увы, это не так. С концертами она приезжала к нам редко. Все время возникали сложности в организации гастролей – у Анны не было постоянного оркестра, с музыкантами приходилось договариваться самой. Часто они подводили. Тогда приходилось «изворачиваться» – в наше время акустических гитар и синтезаторов петь под рояль. Зрители, очарованные голосом певицы, ее актерским дарованием, не замечали этого. Но самой ей приходилось нелегко, она, по природе легкоранимый, незащищенный человек, болезненно воспринимала все шероховатости и подводные камни эстрадного мира, где, увы, еще есть место зависти и недоброжелательности. Все это ей от природы было чуждо. Помню, как Анна рассказывала мне, что некоторые импресарио предлагали ей по три-четыре концерта в день. «Знаешь, как заманчиво, – говорила она. – Деньги очень нужны. Но что поделаешь, по-настоящему я могу петь только один концерт в день. А петь вполсилы, обманывать людей, которые придут на мой концерт, я не могу, не имею права».

…Вот уже прошло почти три года с тех пор, как мы с Анной Николаевной Качалиной пришли на последнее выступление Анны Герман в Лужниках. Разумеется, мы и не предполагали этого. Думали, что недомогание – опять последствие автомобильной катастрофы, старые травмы. Перетерпится, пройдет. Увы, другой жестокий неизлечимый недуг уже поразил ее организм. Потом были телефонные разговоры, письма и, главное, была надежда, даже уверенность, что Анна справится и с этой коварной болезнью. «Эх, Анечка, милая, – писала Анна А. Качалиной. – Ты даже сама не знаешь, как много здоровья и хорошего настроения мне дала твоя дружба. Анечка, так мы уже до самого „финала“ будем дружить, правда?»

…Накануне операции Анне Герман принесли кассету с написанными специально для нее песнями А. Пахмутовой и Е. Птичкина. И вот одно из последних писем, адресованных А. Качалиной: «Сегодня пятый день после операции. Я не могу еще читать, все сливается. Но писать могу. Только тебе. Збышек принес мне кассету, и я слушала такие добрые, сердечные слова и песни. Знаешь, что это значит для меня в такое время и в такой час. Я так ждала, что и твой голос услышу, но я только чувствовала, что ты там находишься рядом. И все это благодаря твоей любви и знанию искусства. Это благодаря твоим заботам у меня такое сокровище, как симпатии советских слушателей».

Незадолго до смерти Анна Герман попросила, чтобы к ней на похороны из Москвы обязательно приехала ее самая близкая подруга Анна Николаевна Качалина. Об этом дали знать в советское посольство. И воля умершей была выполнена…