Николай Непомнящий - СССР. Зловещие тайны великой эпохи Страница 41

Каким образом Зорге передавал добытую информацию в Советский Союз? Для «случайных» курьеров, тех, кого он не знал лично, у него было несколько способов. Некоторые он изобрел сам, другие были разработаны в разведцентре. В любом случае место и схема знакомства были предварительно обусловлены и известны обеим встречающимся сторонам. Самым простым было появление в определенном месте и в определенное время человека, одетого соответствующим образом. С ним Зорге заводил, казалось, ничего не значащий разговор, состоящий из условных оборотов, понятных обоим собеседникам. Встречи проходили в гостиницах, ресторанах и тому подобных местах. Иногда формулы знакомства были довольно сложными, чтобы избежать любой ошибки в опознании связника. Например, на вопрос: «Вы знаете фрау Отт?» — следовал ответ: «Я знаю Фрау Гертруду Отт».

В другом случае надо было предъявить половину визитной карточки, вторая часть которой была у агента. Сложив обе половины, можно было убедиться, что нет ошибки. Иногда Зорге доставал доллар с номером 112 235, а у связника должен был быть доллар с номером 112 236.

Еще один способ. Подойдя к нужному человеку, Зорге вынимал сигареты и говорил: «Я принес сигареты этой марки, потому что мне сказали, что вы других не признаете. Закуривайте». На что следовало ответить: «Это ваша любимая марка. Возьмите одну из моих».

Или Рихард протягивал книгу со словами: «Это прекрасное произведение. Самое интересное место на такой-то странице». Курьер отвечал: «Я нашел более интересный отрывок на странице такой-то». Номера страниц были заранее обусловлены. В некоторых ресторанах заказывались специальные блюда, определенные для Зорге и агента, о достоинствах которых завязывался разговор, понятный только им двоим… И многое другое. Зорге говорил: «Японская полиция теряла много времени, интересуясь разными пустяками и проходя мимо главного. Я считаю, что методы контрразведки, используемые японцами, были, мягко говоря, не самыми лучшими. Лучший способ борьбы против шпионажа состоит не в тотальном засекречивании, а в постоянном изменении того, что вражеские агенты хотят узнать. Таким образом, им придется снова и снова начинать свою работу, пока они не провалятся».

Очевидно, для своих непосредственных помощников Зорге не надо было выдумывать таких изощренных методов. Клаузен приходил прямо к нему домой. Кто в этом мог увидеть что-либо подозрительное? Двух немцев в Японии связывают дружеские отношения, что в этом удивительного? «У него я чувствовал себя очень удобно, — рассказывал Клаузен. — Когда мы оставались одни в комнате, в этом упорядоченном беспорядке, мы чувствовали себя хорошо. Сразу было видно, что в этой комнате много работали. Рихард был всегда очень занят. Но он любил работать…» Клаузен также создал СЕБЕ прикрытие. Он основал фирму «М. Клаузен и Ко», производящую и продающую машины для нанесения светящихся покрытий. Подобный вид прикрытия может быть полезным, если только дело настоящее. Довольно забавная вещь, но компания Клаузена быстро добилась большого успеха. К февралю 1941 года Клаузен настолько преуспел, что ему пришлось преобразовать фирму в акционерное общество с капиталом в 100 тысяч иен, 85 процентов которых принадлежали ему лично. «Клаузен стал таким богатым, — сообщал Уилоуби, — что должен был потерять коммунистическую веру. Его дело было не только надежным прикрытием, но и финансировало всю разведывательную сеть. Он торговал с зарубежными странами, и не было ничего странного в том, что он получал переводы из Нью-Йорка, Сан-Франциско или Шанхая». Американцы в своих выводах ошиблись. Макс Клаузен искренне верил в коммунистическую идею. И навсегда остался ей верен.

Первое время Клаузен выходил на радиосвязь с Москвой из квартиры Бранко Вукелича. Затем снял себе квартиру: два этажа в отдельно стоящем доме. Из предосторожности он сконструировал еще один передатчик, покупая детали в разных магазинах Токио. Теперь можно было работать как у себя дома, так и у Бранко. Передатчик он прятал в нише за стенной панелью. «Аппарат был такой крохотный, что можно было переносить передатчик и приемник в потайном кармане плаща, — вспоминал Макс. — Я мог разобрать передатчик таким образом, что он занимал еще меньше места. Позднее я сделал передатчик со съемными деталями. Теперь можно было оставлять часть аппарата дома, с собой постоянно носить одни детали, а другие хранить в третьем месте. Если бы их нашли у меня, или в доме, или в другом тайнике, то и тогда нельзя было точно сказать, что речь шла о передатчике».

Зорге необходимо было не только составлять донесения в Москву, но и шифровать их текст. Сначала он занимался этим сам. В середине 1936 года, когда аппаратура Клаузена доказала свою работоспособность, он запросил у Центра, может ли поручить ему шифровку. «Ответ пришел лишь в 1937 году, он был положительным… Рихард меня научил шифровальному делу. Я ничего не должен был записывать и все запоминать наизусть. Нельзя было рисковать, бегая по улицам с бумагами, заполненными столбиками цифр, в кармане…» Алену Герину и Николь Шатель Клаузен рассказал очень интересные подробности: «В качестве шифроблокнотов мы пользовались германскими статистическими ежегодниками… Мы были готовы к передаче в любой момент времени. Если Рихард говорил: это важно и очень срочно, надо передать немедленно, я мог выйти в эфир в ту же ночь. Да, Центр всегда ждал наших сообщений. Мне нужно было только послать условный сигнал. Обычно наши донесения содержали около двухсот слов, но иногда мне приходилось передавать и по две тысячи слов. Это случалось нечасто, так как работа была тяжелая и долгая, особенно из-за необходимости прерываться для смены передатчика или места передачи… но я горжусь тем, что после моего ареста японская полиция предъявила мне все посланные мной донесения. Они собрали их, но не смогли расшифровать… и все же мы никогда не выходили в эфир с корабля или лодки в море, как об этом говорят…» «Кроме радиосообщений, — отмечается в докладе Уилоуби, — Зорге переправлял большой объем добытых сведений через курьеров. В основном это были микропленки с его собственными донесениями, но часто и копии документов, германских и японских».

Уже три года Ханако Ишии знала Рихарда Зорге. С ней, и только с ней он забывался, мог расслабиться. Однажды он ее спросил:

— Ты боишься войны, Миако?

Он ее называл Миако. Она ответила:

— Да, очень боюсь!

— Я ненавижу войну… Люди созданы для любви… Насилие противоестественно…

14 мая 1938 года Ханако получила телеграмму: «Зорге ранен. Срочно приезжайте». Она рассказывала: «Он чуть не погиб, упав с мотоцикла. Отделался выбитыми передними зубами и многочисленными ранами на лбу и верхней губе. Почти месяц он пролежал в клинике».