Юрий Гальперин - Воздушный казак Вердена Страница 41

Крутень с товарищами даже ездил в редакцию одной из газет, сам Нестеров написал протестующее письмо, которое поместило «Новое время».

Нестерову хотелось посмотреть полеты Пегу как профессионалу, а вместе с тем прибыть в Петербург достойным соперником иностранного авиатора, обладателем нового рекорда, что и было блестяще исполнено.

Перелет Киев — Петербург стал сенсацией номер один, имя Нестерова не сходило с газетных полос, в его честь устраивали многолюдные приемы, предупредительны к нему стали даже в военном ведомстве, где летчик добивался отпуска средств на строительство самолета собственной конструкции. Вместе с генералом Кованько Нестеров приехал в Гатчину на открытие летного сезона.

— Поздравляю, поздравляю, — обнимает он Крутеня, — инструктор говорит, что успехи завидные.

— Какие там успехи, все только начинается. А вот верно ли, что вы, Петр Николаевич, свой самолет строить будете?

— Теперь, можно сказать, что верно. Наконец-то деньги дают. А ведь я из-за денег чуть было на гастроли не отправился.

— Вы? На гастроли?

— А что удивительного? Слышали о летчике Славороссове?

— Это который в Италии чуть не сгорел в воздухе? Помню, конечно, читал в газетах, тогда много писали о нем.

— Я тоже не был с ним знаком, но летчик он очень хороший, такую славу принес фирме «Капрони», мировой рекордсмен.

— Так он жив, летает?

— Не только жив, но и, видимо, полон сил. Я от него не так давно послание получил из Вены, впрочем, уже порядочно времени прошло, в начале зимы это было. Так вот, на гастроли он приглашал, мертвые петли демонстрировать, большие деньги сулил. Я это письмо даже привез, хотел показать здешним начальникам, мол, не дадите денег, придется службу бросать, поеду на заработки. К счастью, до этого не дошло.

— Куда же он приглашал?

Нестеров достал из бумажника небольшой конверт:

— Почитайте, если хотите.

— Интересно. — Крутень взял протянутый конверт. «Киев, авиатору Нестерову.

Милостивый государь, господин Нестеров!

Из газет я знаю, что Вы первый авиатор, который сделал петлю в воздухе. Ввиду большого интереса к полетам такого рода я хотел бы знать, не найдете ли Вы возможным совершить совместно со мной несколько публичных полетов такого рода в столицах Европы. Аппарат типа авиатора Пегу будет к Вашим услугам. Ввиду интереса можно будет заработать приличные деньги в короткое время. Убедительно прошу на письмо ответить телеграммой по адресу: Вена, до востребования. Готовый к услугам авиатор X. Славороссов».

— Что же вы ему ответили?

— Нехорошо получилось: думал долго, сначала решил согласиться, потом передумал… И ничего не ответил. Надо было написать, бог знает, что он обо мне мог вообразить. Ругаю себя за бестактность.

— Напишите хоть теперь.

— Куда? Где он? У нас ведь сообщают либо о рекордах, либо о гибели летчиков. Кто-то из знакомых одесситов говорил, будто он теперь во Франции. И в самом деле нужно разузнать.

— Почему же он домой не вернется?

— Трудно у нас прожить летчику-спортсмену, надо продавать себя кому-нибудь. На что уж Уточкин знаменит, и тот у банкира Анатры на содержании. Летает по всем городам за проценты от выручки. Разве это дело? Видимо, там, на Западе, все же попроще, уважение есть к авиаторам.

— Скажите, Уточкин хороший летчик?

— К сожалению, нет. Впрочем, он, несомненно, способный человек, смелый, я видел его полеты, но ведь не знает ничего, все делает на авось, по чутью, тут недолго и до беды. Неграмотно летает, как многие. Если хотите, вечером поговорим, приходите к брату…

— Вы еще долго пробудете здесь?

— Нет, еду в Москву, к Жуковскому. Там вместе с ним выступаю с лекцией в Политехническом. И Пегу будет.

— Пегу?

— А что вы так удивлены? Он превосходный летчик и порядочный человек. И петлю он бы мог сделать раньше меня, он же прежде всех уже летал вниз головой, полупетлю описывал… Я и спешил, чтобы его опередить. Нам с ним делить нечего.

Позже, из газетных отчетов Крутень узнал, что лекция прошла очень хорошо. Жуковский высоко оценил вклад Нестерова и Пегу, обосновал их достижения теоретически. А Нестеров и Пегу, восторженно встреченные публикой, прямо на эстраде расцеловались, к удовольствию всех присутствующих. Закончив программу полетом на «фармане», Крутень и его товарищи начали осваивать «ньюпор», самолет более скоростной, принятый на вооружение в армии. При успешном овладении «ньюпором» Крутеню можно было рассчитывать на хорошую аттестацию, которая давала право претендовать на должность командира отряда (авиационные отряды входили в состав воздухоплавательных рот). Лето пролетело незаметно, экзамены Крутень сдал блестяще, но все планы, которые они так часто обсуждали с друзьями, нарушила война. Летчиков распределяли прямо в действующую армию. Крутень не забыл давнего разговора с Нестеровым, что будет считать себя настоящим летчиком, когда выполнит нестеровскую петлю.

Перед самым отъездом из школы поручик пригласил друзей, выкатил с ними из ангара «Фарман-20», на котором показывал высший пилотаж француз Пуарэ.

— Что ты задумал?

— Еще один экзамен, для себя.

— Смотри не зарывайся…

— Дальше фронта не пошлют, а там и так наше место.

Крутень уже в кабине:

— Контакт!

Кругами набрав высоту, летчик бросает самолет в пике и одну за другой крутит две мертвые петли!

— Теперь я летчик, черт возьми! — кричит он от счастья, от гордости, распирающей душу, от самого простого ребячьего озорства, пережитого каждым начинающим авиатором.

Добровольцы

Лето 1914 года…

«5 августа возьму Брюссель, 11-го обедаю в Париже, 19-го высаживаюсь близ Петербурга».

Так, если верить печати, отмечал германский император Вильгельм в своем журнале походные планы после того, как объявил войну почти всей Европе.

Париж. Узкая улица Рю-де-Гренель с утра до вечера заполнена толпами русских. Застигнутые войной во Франции, они осаждают посольство. Мужчины, а их большинство, рвутся на прием к военному агенту, как тогда назывался военный атташе. В садике перед красивым белым особняком нетерпеливая очередь, все возбуждены. Но выехать из Франции на родину невозможно — сухопутные границы закрыты, пока Англия не вступит в войну — прекращено пароходное сообщение.

Что делать, как быть?

Люди все прибывают, и военный агент, полковник граф Игнатьев, приказывает вынести стол прямо в сад.

«Принимая в свое ведение во дворе посольства неорганизованную и возмущенную толпу, я не предполагал встретить в ней столь разнообразные и даже враждебные друг другу элементы, — вспоминает спустя годы генерал-лейтенант Советской Армии Алексей Алексеевич Игнатьев.