Леонид Млечин - Фурцева Страница 41

Досталось от второго секретаря МГК Комитету по делам искусств при Совете министров СССР «за слабое руководство московскими театрами»:

— Невнимательное отношение к Московскому Художественному театру со стороны комитета привело к тому, что этот замечательный коллектив оказался в долгу перед советским зрителем. За последние два года из намеченных к постановке новых пьес театр поставил только три. Коллектив театра долгое время работал над постановкой неполноценных в идейно-художественном отношении пьес «Потерянный дом» Михалкова, «Кандидат партии» Крона и некоторыми другими. Затратив таким образом время и средства, театр не выпустил за последние два года ни одного нового спектакля на советскую тему. Если бы Комитет по делам искусств занимался этим ведущим театром страны, он мог бы не допустить подобного положения.

Завершая свою речь, Фурцева обещала:

— Московская городская партийная организация и впредь будет верной и надежной опорой ленинско-сталинского Центрального комитета и приложит все силы к тому, чтобы выполнить исторические решения XIX съезда. Да здравствует гениальный вождь и учитель Коммунистической партии и советского народа, родной и любимый товарищ Сталин!

Сталин все-таки выступил — в последний день съезда, на вечернем заседании 14 октября, уже после выборов нового состава ЦК и Центральной ревизионной комиссии. Вождь поблагодарил братские партии за поддержку и обещал, в свою очередь, помогать им в дальнейшей «борьбе за освобождение». После съезда в Георгиевском зале Кремля был устроен прием. Иностранных гостей приветствовал маршал Ворошилов. Он провозглашал все тосты. Сталин пребывал в прекрасном расположении духа.

На съезде Фурцеву избрали кандидатом в члены ЦК КПСС, это был переход в высшую лигу. 16 октября провели традиционный после съезда первый пленум нового состава ЦК, на котором предстояло избрать руководящие органы — президиум и секретариат. Екатерина Алексеевна присутствовала на этом знаменитом пленуме ЦК, на котором Сталин в пух и прах разносил своих ближайших соратников.

Стенограмма пленума, к сожалению, не велась. О том, что в тот день происходило в Свердловском зале Кремля, известно лишь по рассказам участников пленума. В деталях они расходятся, но главное излагают одинаково.

Перед началом пленума члены высшего руководства собирались в комнате президиума рядом со Свердловским залом. Обыкновенно Сталин, приходил за десять-пятнадцать минут до начала и предупреждал своих соратников о намерении кого-то снять или назначить. На сей раз Сталин пришел к самому открытию, зашел в комнату президиума и, не присаживаясь, сказал:

— Пойдемте на пленум.

Все, что происходило потом, стало сюрпризом даже для его близких соратников.

Начало пленума не предвещало никаких неожиданностей. Фурцева, как и другие новички, следила за тем, как в президиуме рассаживались члены политбюро старого созыва. Екатерина Алексеевна и другие новенькие члены ЦК встали и зааплодировали. Сталин махнул рукой и буркнул:

— Здесь этого никогда не делайте.

На пленумы ЦК обычные ритуалы не распространялись, о чем новички не подозревали. Маленков сразу же предоставил слово вождю. Сталин в сером френче из тонкого коверкота по обыкновению прохаживался вдоль стола президиума и говорил:

— Итак, мы провели съезд партии. Он прошел хорошо, и многим может показаться, что у нас существует полное единство. Однако у нас нет такого единства. Некоторые выражают несогласие с нашими решениями. Спрашивают, для чего мы значительно расширили состав Центрального комитета? Мы, старики, все перемрем, но нужно подумать, кому, в чьи руки передадим эстафету нашего великого дела. Для этого нужны более молодые, преданные люди, политические деятели. Потребуется десять, нет, все пятнадцать лет, чтобы воспитать государственного деятеля. Вот почему мы расширили состав ЦК… Спрашивают, почему видных партийных и государственных деятелей мы освободили от важных постов министров? Мы освободили от обязанностей министров Молотова, Кагановича, Ворошилова и других и заменили новыми работниками. Почему? На каком основании? Работа министра — это мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных работников. Они молодые люди, полны сил и энергии. Что касается самых видных политических и государственных деятелей, то они так и остаются видными деятелями. Мы их перевели на работу заместителями председателя Совета министров. Так что я не знаю, сколько у меня теперь заместителей…

Его слова звучали откровенной издевкой над старой гвардией. Но это было лишь вступлением. Вождь неожиданно обрушился на своих ближайших соратников Молотова и Микояна. У сидевших в зале был шок, хотя Вячеслав Михайлович и Анастас Иванович должны были ожидать чего-то подобного:

— Нельзя не коснуться неправильного поведения некоторых видных политических деятелей, если мы говорим о единстве в наших рядах. Я имею в виду товарищей Молотова и Микояна.

Зал замер. Такого никто не ожидал. Фурцева и не предполагала, что вождь так относится к людям, чьи портреты десятилетиями носили на Красной площади. На пленуме ЦК Сталин предъявил своим соратникам обвинения, тянувшие на высшую меру политического наказания.

— Молотов — преданный нашему делу человек. Позови, и, не сомневаясь, не колеблясь, он отдаст жизнь за партию. Но нельзя пройти мимо его недостойных поступков. Товарищ Молотов, наш министр иностранных дел, находясь «под шартрезом» на дипломатическом приеме, дал согласие английскому послу издавать в нашей стране буржуазные газеты и журналы. На каком основании? Разве не ясно, что буржуазия — наш классовый враг и распространять буржуазную печать среди советских людей — это, кроме вреда, ничего не принесет. Это первая политическая ошибка товарища Молотова. А чего стоит предложение Молотова передать Крым евреям? Это грубая ошибка товарища Молотова. На каком основании товарищ Молотов высказал такое предложение? У нас есть еврейская автономия. Разве этого недостаточно? Пусть развивается эта автономия. А товарищу Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских притязаний на наш Советский Крым. Товарищ Молотов неправильно ведет себя как член политбюро. И мы категорически отклоним его надуманные предложения. «Ощущение было такое, будто на сердце мне положили кусок льда, — рассказывал находившийся тогда в Свердловском зале Кремля Дмитрий Шепилов. — Молотов сидел неподвижно за столом президиума. Он молчал, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Через стекла пенсне он смотрел прямо в зал и лишь изредка делал тремя пальцами правой руки такие движения по сукну стола, словно мял мякиш хлеба».