Борис Мутовин - Через все испытания Страница 41

- Как тут у вас дела? - поинтересовался я, глядя на закопченное лицо офицера.

Он устало махнул рукой:

- Деремся. Имеем задание к переправе фрицев не подпускать. Но людей маловато. Но теперь силы прибавились. Можно ударить по фашистам.

- Ударим! Да так, чтобы навсегда запомнили этот день, - согласился я.

Объединенными силами, открыв огонь из всех имеющихся у нас видов оружия, мы организовали первую атаку противника и несколько оттеснили его. Но сразу же последовал артиллерийский обстрел и бомбежка с воздуха наших позиций. Мы с капитаном Лимановым укрылись в одном окопе. И все! Больше я уже ничего не видел и не слышал. Не знаю, сколько прошло времени - быть может, всего несколько минут, но они показались мне вечностью, когда я снова увидел свет и вздохнул полной грудью. Мой ординарец младший сержант И. Яковлев, заботливо стряхивая с нас песок, говорил:

- Ну и подзасыпало вас. Были рядом, а потом гляжу - после взрыва снаряда куда-то пропали. Ну, думаю, все. А потом понял: засыпало вас.

Мы переглянулись с Лимановым и нелепо рассмеялись. Просто от радости, что снова смерть прошла рядом.

...Бой шел всю ночь. К утру фашистские автоматчики были выбиты с острова. К этому времени капитан Зырянов через связного доложил, что его взвод и отделение связистов под командованием лейтенанта С. О. Гуревича отбили атаки фашистов и достигли НП 225-го полка, восстановили проводную связь. За мужественные и умелые действия лейтенант С. О. Гуревич был удостоен звания Героя Советского Союза, а капитан К. П. Зырянов был награжден орденом Красного Знамени.

Доложив генералу А. В. Скворцову о выполнении задания, я решил навестить командира 225-го полка майора П. А. Плешкова. Знал его давно, вместе воевали под Сталинградом, Курском. К тому же оба были сибиряками это нас вроде бы даже роднило. Петр Антонович был призван из запаса в начале войны, был командиром взвода разведки, помощником начальника штаба полка по разведке, начальником штаба полка. Его любили за смелость, общительность, за умение в любой обстановке не унывать, не терять самообладания.

Признаться, торопился к Плешкову я не только потому, что хотел увидеться с ним. Меня мучил вопрос: почему он не перешел вместе с батальонами на правобережье Днепра, а остался на своем наблюдательном пункте на острове.

Не мог же он не знать, что подвергает и себя, и всех, кто рядом, смертельной опасности.

Петр Антонович встретил меня с тревогой во взгляде. Вид у него был растерянный, виноватый. Предупредив мои расспросы, сразу же пояснил:

- Хотел, как лучше, а получилось... Плохо получилось. Я ведь что думал: не буду переносить наблюдательный пункт на правый берег - здесь мне удобней, видны боевые порядки всех батальонов, управлять ими удобнее... - Офицер замолчал и стоял, опустив голову, крепко сцепив пальцы рук.

- Ошибка ваша дороговато обошлась, - стараясь говорить как можно спокойнее, ответил я. - Лучше бы, конечно, вам вместе с батальонами перейти протоку, как это сделали командиры двести двадцать восьмого и двести двадцать третьего полков. Своим присутствием они поднимали дух бойцов, да и управлять полками им было легче.

- Я это понял, - с болью в голосе сказал Плешков. - Урок на всю жизнь.

- А что все-таки произошло на НП? - сменил я тему разговора. - В общих чертах знаю, а вот детали мне неизвестны.

- Окружили фашисты НП, связь нарушили. Хотели, видимо, нас живыми взять. Уж больно нагло действовали. Часа два шел бой. Многие погибли. Осталось нас всего несколько человек. А фашисты, почувствовав это, в открытую пошли на нас. Отбивались мы, как могли. Тут и помощь подоспела капитан Зырянов с бойцами. Если хотите детали знать, поговорите с младшим сержантом Павловым. С ним мы отбивались...

В тот день я со многими беседовал. С Никанором Павловым, Иваном Бурмистровым (оба связисты, удостоенные за подвиги, совершенные при форсировании Днепра, звания Героя Советского Союза), другими офицерами, сержантами, солдатами. Было решено наиболее отличившихся представить к наградам, и, естественно, мне, начальнику политотдела, следовало знать, как и в чем проявили себя бойцы, командиры, политработники. Многое из того, что узнал, навсегда осталось в памяти.

...Рота старшего лейтенанта Г. А. Кузнецова отбила контратаку и стала преследовать противника. И вдруг - пулеметный огонь с фланга преградил путь. Бойцы залегли. К Кузнецову подполз красноармеец С. Галимзянов и попросил разрешение уничтожить вражеский расчет пулемета. Кузнецов ответил не сразу: знал, что боец идет на слишком рискованный шаг. Но потом, когда Галимзянов напомнил, что под Сталинградом приходилось и труднее, опаснее, старший лейтенант согласился с ним.

Около трехсот метров пришлось ползти бойцу. Когда до пулемета оставалось несколько шагов, он достал гранаты и метнул три из них. Пулемет замолчал. Решительным броском Галимзянов достиг укрытия и ударил по фашистам из автомата. Уничтожив несколько гитлеровцев, он захватил пулемет и доставил его в свою роту.

...В бою за колхоз "Коммунар" рота старшего лейтенанта Г. Кузнецова вырвалась далеко вперед. Противник в это время контратаковал полк крупными силами пехоты и танков при поддержке пикирующих бомбардировщиков. Рота Кузнецова осталась в тылу врага. Оказавшись в окружении, бойцы сражались как герои, до последнего патрона. Многие погибли. Был тяжело ранен и командир. Он отдал приказ во что бы то ни стало выйти из окружения. И приказ был выполнен. Трое суток с боями пробивались воины к своим. И все это время красноармеец Галимзянов нес на себе командира. Не раз Кузнецов требовал оставить его, говорил Галимзянову, чтобы он вместе с оставшимися бойцами выходил из окружения, но тот и слушать не хотел. В конце третьей ночи они дошли до переднего края противника, собравшись с силами, неожиданно напали на фашистов, вызвали среди них панику и, воспользовавшись ею, вышли в расположение своего полка.

За боевые подвиги гвардии старшему лейтенанту Георгию Антоновичу Кузнецову и рядовому Салимзяну Галимзянову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

...Командир пулеметного взвода 19-летний комсомолец гвардии младший лейтенант В. А. Таначев переправился через Днепр вместе с передовым отрядом. Огнем станковых пулеметов его взвод расчищал путь передовому отряду, прикрывал переправу от гитлеровцев. Только 25 сентября было отбито 13 атак противника. Когда же в одном из расчетов погиб первый номер, командир, будучи уже дважды раненным, лег за "максим" и продолжал уничтожать рвавшегося к переправе врага.

Но вот кончились патроны. Пулеметы замолкли. Таначев трижды водил бойцов в рукопашную схватку. Взвод, уничтожив более сорока гитлеровцев, удержал свой рубеж. Но Таначев после четвертого ранения был эвакуирован с поля боя. Будучи в медсанбате, он написал заявление с просьбой принять его кандидатом в члены партии. Он писал: