Борис Джонсон - Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю Страница 42

О бомбоустойчивости его эго свидетельствует то, что в конце 1919 г. он занимался тем же, и этот эпизод его биографии известен как

Черчилль доходил до совершенного неистовства в своей враждебности к коммунизму. Он считал его чумой, мором, духовным уродством. Он твердил о «мерзком бабуинстве» большевизма, и 26 ноября 1918 г., выступая перед своими избирателями в Данди, он сказал: «На громадных пространствах растоптана цивилизация, в то время как большевики прыгают и резвятся подобно полчищам свирепых бабуинов среди руин городов и трупов их врагов». Остается гадать, чем бабуины так не угодили Черчиллю.

Многие забыли, что первые два года после революции 1917 г. Ленин и Троцкий с трудом удерживали власть. Страна была наполнена контрреволюционерами, белогвардейцами, американцами, французами, японцами, чехами, сербами, греками и итальянцами, а также значительным количеством британских солдат – их бешено подбадривал Черчилль из военного министерства.

После некоторой первоначальной осмотрительности он решил, что войну можно выиграть, и заверил крайне скептического Ллойд Джорджа в бегстве коммунистов. Опираясь на помощь британских офицеров, финансирование и содействие Черчилля, белогвардейцы брали новые рубежи. «Теперь ничто не может спасти большевизм или большевистский режим», – похвалялся Черчилль перед Ллойд Джорджем. Чтобы окончательно добить неприятеля, Черчилль намеревался снабдить британские войска свежей разновидностью – как вы правильно догадались – отравляющего газа. В октябре 1919 г. он был настолько переполнен энтузиазмом от продвижения антибольшевистских генералов, что чуть было сам не отправился в Россию.

Были куплены билеты, Черчилль намеревался приехать как реверс Ленина и возвестить о великолепии демократии. Однако затем, увы, все пошло не так. Троцкий организовал стремительное контрнаступление. «Я не допущу, чтобы меня побили бабуины!» – кричал Черчилль, но это и произошло.

Противники большевиков дали деру. Британские войска были позорно эвакуированы. Коммунистическая тирания началась всерьез. Бабуины ошалели.

Великий карикатурист Дэвид Лоу изобразил Черчилля как некомпетентного охотника на крупную дичь. «Он охотится на львов, но приносит домой лишь дохлых кошек», – гласила подпись. У четырех кошек были клички: Сидней-стрит, Антверпенский Промах, Катастрофа в Галлиполи и Русская Халтура.

Но применимо ли к работе Черчилля слово «халтура»? Он был так близок к успеху. Антибольшевистский генерал Юденич почти достиг Петрограда, Деникин шел походом на Москву. Если бы Черчилль мог обеспечить, как он намеревался, полнокровную поддержку военной операции, если бы Ллойд Джордж и министры не были так осторожны, он, возможно, и задушил бы коммунизм в зародыше. Тогда народы России и Восточной Европы избежали бы семидесяти лет тирании, не было бы ни гулагов, ни красного террора, ни убийств кулаков, ни массовых репрессий. Черчилль не добился успеха, но имел бесспорное право на попытку.

Итак, русская экспедиция получает ФАКТОР ФИАСКО 5 и ФАКТОР ЧЕРЧИЛЛЯ 10. У него была правильная общая идея, чего не скажешь о следующем:

…чем он сумел свалить правительство, закончить политическую карьеру Ллойд Джорджа, принести в жертву Либеральную партию, к которой присоединился в 1904 г., и попутно потерять свое место.

В сентябре 1922 г. разгорелся кризис из-за того, что войска Мустафы Кемаля (Ататюрка) угрожали британскому и французскому гарнизонам на Галлипольском полуострове. Они были расположены в Чанаке, или Чанаккале, – городе, ближайшем к тому месту, где была древняя Троя. Премьер-министр Ллойд Джордж был противником турок и сторонником греков, он стремился развязать что-то вроде христианской войны против магометан. Он счел Чанаккале великолепным предлогом, чтобы наподдать османам.

По не вполне понятным причинам Черчилль решил совершить разворот на 180 градусов: он заявил, что Ллойд Джордж прав. Это было странно, поскольку Черчилль, как и его отец, обычно поддерживал турок. Будет справедливо сказать, что Черчилль ни во внешней политике, ни в жизни не руководствовался какими-либо религиозными соображениями. Боюсь, все выглядит так, как будто истинной подоплекой желания сражаться с турками в Чанаккале было стремление отомстить за Дарданелльскую операцию, сгладить личный душевный шрам, что, конечно, не было хорошим мотивом.

К счастью, Ллойд Джордж и Черчилль умудрились все испортить, притом что момент был самый благоприятный. 15 сентября 1922 г. Черчилль выпустил зловещий пресс-релиз, в котором заявил, что военные действия поддерживались Канадой, Австралией и Новой Зеландией, в действительности не уведомив правительства этих стран. Те были недовольны и не горели желанием послать еще людей, чтобы усугубить инспирированную Черчиллем бойню при Дарданеллах.

Пресса и общество были встревожены. Заголовок Daily Mail гласил: «Остановите новую войну!», и он отражал преобладающее настроение. Терпение консерваторов в отношении Ллойд Джорджа и Черчилля подошло к концу. Они встретились в клубе Карлтон и договорились лишить коалицию поддержки (тогда же был основан «Комитет 1922 года»). Эндрю Бонар Лоу заявил, что Британия не может быть мировым полицейским, Болдуин также поучаствовал в экзекуции.

Чанакский кризис был решен дипломатическим путем, но британское правительство пало, и Черчилль вылетел из него. Мы должны дать Чанаккале умеренный ФАКТОР ФИАСКО 4 и ФАКТОР ЧЕРЧИЛЛЯ 5, потому что он делил авторство с Ллойд Джорджем. Но политические последствия были сейсмическими.

Так что реабилитация Черчилля была удивительна вдвойне. Когда вы изучаете этот период – с 1922 г. по 1924-й, – вы чувствуете, что Черчилль был составной частью британской политики. Он был слишком значителен и не пошел ко дну вместе с крушением Либеральной партии, его нельзя было проигнорировать. Вскоре у него состоялось несколько бесед с Болдуином о возвращении в Консервативную партию, из которой Черчилль дезертировал двадцать лет назад. В ноябре 1924 г., едва заручившись поддержкой, Болдуин связался с сорокадевятилетним ренегатом и назначил его канцлером казначейства. Черчилль был совершенно ошеломлен, но согласился занять эту должность. «Труднее всего было убедить мою жену, что я не просто дразню ее», – говорил он.

Многие соглашаются, что на канцлерство Черчилля – каковы бы ни были его достижения на этом посту – оказало пагубное воздействие

…по совершенно неправильному курсу. Теперь все признают, что эта ошибка была катастрофична. Стоимость фунта стерлингов была возвращена к довоенному уровню 4,87 доллара, что означало переоценку. Последствия этого для британской промышленности были фатальны. Экспортные товары стали слишком дороги, чтобы конкурировать на мировых рынках. Бизнес стремился снизить издержки, увольняя часть персонала или уменьшая заработную плату. Повсюду были забастовки, безработица, хаос, затем крах на выборах 1929 г. – но не было никакого спасения от изнуряющего режима золотого стандарта.

В конце концов пришлось отказаться от него и перейти на свободный курс фунта. Это случилось в 1931 г. после серии спекулятивных атак на международных валютных рынках – по тем же причинам фунт вышел из механизма валютных курсов (ERM) в 1992 г. Черчилль должен был отдуваться за катастрофу, и Джон Мейнард Кейнс написал обличение под названием «Экономические последствия мистера Черчилля». Да, это было его решение, и как канцлеру казначейства Черчиллю не избежать вины.

Мы только можем сделать несколько существенных смягчающих уточнений. Начнем с того, что сам Черчилль был инстинктивно против золотого стандарта. Он видел проблему, которую сильный фунт создавал британской торговле и промышленности. В феврале 1925 г. он высказался против плана: «Я бы предпочел видеть финансы менее гордыми, а промышленность более довольной». До того как принять решение, Черчилль разослал служебные записки своим чиновникам с просьбой разъяснить их поддержку золотого стандарта и был крайне недоволен расплывчатыми ответами.

Чиновники неопределенно говорили о «стабильности». Но как она могла помочь британским производителям, чьи товары не выдерживали ценовой конкуренции? Черчилль неоднократно цитировал слова Уильяма Дженнингса Брайана, которые тот использовал для страстной критики золотого стандарта в 1896 г.: «Не возлагайте на голову Труда этот терновый венец, не распинайте человечество на золотом кресте».

Черчилль был совершенно прав. Беда заключалась в том, что его окружало множество умных людей, которые считали, что они разбираются в экономике, и находили золотой стандарт ужасно хорошей идеей. Наиболее самоуверенным из них был всегда тщательно одетый управляющий Банка Англии Монтегю Норман. Он говорил Черчиллю: «Я сделаю вас золотым канцлером». Норман не был одинок в своем заблуждении.