Федор Плевако - Судебные речи Страница 42

Останьтесь верны этому призванию вашему: не умаляйте силы улик, но и не преувеличивайте их, – вот о чем я вас прошу. Не преувеличивайте силу человеческих способностей в изыскании разгадки, если таинственные условия дела не поддаются спокойной и ясной оценке, но оставляют сомнения, не устранимые никакими выкладками. Тогда, как бы ни не понравилось ваше решение тем больным умам, которые ищут всякого случая похулить вашу работу, вы скажете нам, что вина подсудимой не доказана.

Если вы спросите меня, убежден ли я в ее невиновности, я не скажу: да, убежден. Я лгать не хочу.

Но я не убежден и в ее виновности. Тайны своей она не поверила, ибо иначе, поверь она нам ее и будь эта тайна ужасна, как бы ни замалчивали мы ее, она прорвалась бы, вопреки нашей воле, если бы мы и подавили в себе основные требования природы и долга.

Я и не говорю о вине или невиновности; я говорю о неизвестности ответа на роковой вопрос дела.

Не наша и не обвинителя это вина. Не все доступно человеческим усилиям.

Но если нет средств успокоиться на каком-либо ответе, успокоиться так, чтобы никогда серьезное и основательное сомнение не тревожило вашей судебной совести, то и по началам закона, и по требованию высшей справедливости вы не должны осуждать привлеченную или обоих, если сказанное равно относится и к нему.

Когда надо выбирать между жизнью и смертью, то все сомнения должны решаться в пользу жизни.

Таково веление закона и такова моя просьба.

Присяжные вынесли оправдательный вердикт. Однако по протесту прокурора приговор Таганрогского окружного суда был отменен и дело было передано на новое рассмотрение в Харьковский окружной суд. О результатах рассмотрения дела в этом суде см. стр. стр. 821–865. (Речь Н. И. Холева).

Дело рабочих Коншинской фабрики

По данному делу было привлечено к судебной ответственности несколько десятков человек – рабочих Коншинской фабрики г. Серпухова. Обвиняемым вменялось в вину участие в экономической стачке, призывы к приостановлению работы на соседней (Коштановской) фабрике, участие в разгроме ряда квартир высших фабричных служащих и в нанесении побоев…

Фактически обстоятельства настоящего «дела» таковы. Изнуренные непосильным трудом на фабрике, притеснениями со стороны фабриканта и его служащих, повседневными штрафами и т. д., рабочие Коншинской фабрики организовали стачку и предъявили управляющему требования о сокращении рабочего дня, повышении заработной платы, улучшении условий быта. Эти требования рабочих были отвергнуты, после чего они прекратили, работу и организовали массовое шествие к управлению фабрикой. Вызванные из Серпухова отряды конных казаков, как говорится в одном из сообщений в печати по данному делу, «восстановили порядок обычными мерами». Группа арестованных казаками рабочих и была предана суду. Дело рассматривалось в Московской судебной палате 10–12 декабря 1897 г.

Как старший по возрасту между говорившими в защиту подсудимых товарищами, я осторожнее всех. Моя недлинная речь будет посвящена просьбе о снисходительном отношении к обвиняемым, если вы не разделите доводов, оспаривающих правильность законной оценки предполагаемых событий.

К этому прибавлю и просьбу, вызываемую особенными чертами этого дела.

Время, которое вы отдадите вниманию к моему слову, – это лучшее употребление его.

Когда на скамье сидят 40 человек, для которых сегодня поставлен роковой вопрос: быть ли и чувствовать себя завтра свободными, окруженными своими близкими, или утро встретит их картинами тюремной жизни, представлениями о безлюдных пустынях и, может быть, о зараженном миазмами воздухе отдаленных стран ссылки, – лишний потраченный час судейского времени – ваш долг, даже если бы слово мое оказалось излишним и несодержательным.

Пусть, если не суждено им избавиться от тяжелых кар, они уйдут с сознанием, что здесь их считают не за зараженный гурт, с которым расправляются средствами, рекомендуемыми ветеринарией и санитарами, а за людей, во имя которых здесь собрано это почтенное судилище, в защиту которых здесь велением закона допущено и слушается представительство защиты.

Особенный состав присутствия, установленный законом для данных дел, внушает мне смелую мысль воспользоваться благами, из того истекающими.

Простите, что хочу я внести не мир, а меч в сердце коллегии в минуту, когда она должна будет обсуждать дело. Я хочу говорить о тех условиях, которым должны быть верны представители сословий, когда начинается высказывание мнений по делу.

У вас, господа коронные судьи, масса опыта, – не к вам слово мое: не напоминать вам, а учиться у вас должны мы, младшие служители правосудия. Вы выработали для себя Строго установленные приемы, точно колеи на широкой дороге, по которой гладко и ровно идет к цели судейское мышление.

Но законодатель ввел в состав ваш общественный элемент, конечно, не для подсчета голосов и внешнего декорума.

Вносится слово живой действительности, не исключенной в отвлеченный термин. Вносится непосредственность бытовых отношений, составляющих самую душу изучаемого дела. И вот я прошу носителей этого непосредственного миропонимания не выезжать колесами в соблазняющие своей прямолинейностью колеи судейского опыта, а всеми силами отстаивать житейское значение фактов дела.

Есть у настоящего дела громадный недочет, – люди жизни его понимают.

Совершено деяние беззаконное и нетерпимое, – преступником была толпа.

А судят не толпу, а несколько десятков лиц, замеченных в толпе.

Это тоже своего рода толпа, но уже другая, маленькая: ту образовали массовые инстинкты, эту – следователи, обвинители.

Заразительность толпы продолжает действовать. Помня, что проступки совершены толпой, мы и здесь мало говорим об отдельных лицах, а все сказуемые, наиболее хлестко вырисовывающие буйство и движения массы, – приписываем толпе, скопищу, а не отдельным лицам.

А судим отдельных лиц: толпа, как толпа, – ушла.

Подумайте над этим явлением.

Толпа – это фактически существующее юридическое лицо. Гражданские законы не дают ей никаких прав, но 14 и 15-й томы делают ей честь, внося ее имя на свои страницы.

В первом – толпе советуется расходиться по приглашению городовых и чинно, держась правой стороны, чтобы не мешать друг другу, идти к своим домам (ст. 113, т. XIV Свода Законов).

Второй – грозит толпе карами закона.

Толпа – стихия, ничего общего не имеющая с отдельными лицами, в нее вошедшими.

Толпа – здание, лица – кирпичи. Из одних и тех же кирпичей созидается и храм богу и тюрьма – жилище отверженных. Пред первым вы склоняете колена, от второй бежите с ужасом.