Андрей Петухов - Генерал Кутепов. Гибель Старой гвардии. 1882–1914 Страница 42

К февралю 1913 года штабс-капитан Кутепов зарекомендовал себя в лейб-гвардии Преображенском полку только с положительной стороны. Зная А. П. Кутепова уже шесть лет, офицеры, сыновья знатных фамилий, оценили его служебные и человеческие качества, и запись, сделанная полковым адъютантом, – «из потомственных дворян» – это подчеркивает. Если мы обратимся к справочнику «Весь Петербург» за 1913 год, то узнаем, что в полку числились: князь Оболенский Владимир Николаевич, граф Игнатьев Николай Николаевич, герцог Лейхтенбергский Николай Николаевич, граф Литке Константин Николаевич, князь Максутов Дмитрий Петрович, князь Аргутинский-Долгоруков Константин Сергеевич[246].

А. П. Кутепов (крайний справа) с сослуживцами

Примечательно свидетельство о пребывании А. П. Кутепова в полку одного из его сослуживцев Владимира Владимировича Дейтриха: «В полку Кутепов выдвинулся сразу. И выдвинулся, несмотря на чрезвычайное богатство полка яркими, самобытными характерами и во всех отношениях выдающимися офицерами. Его исключительное знание службы в среде, гордившейся с ревнивым самолюбием этим знанием службы, и где тем не менее авторитет Кутепова в этой области вскоре установился непререкаемо; его щепетильная строгость к самому себе и заботливость о солдате; его восприимчивость ко всему тому, чем полк дорожил как традицией, то скромное достоинство, с которым Кутепов умел себя держать, – все это вместе взятое вызвало к нему глубокое уважение с первых дней его вхождения в полковую семью. «Правильный человек», – часто мне, будучи еще вольноопределяющимся, приходилось слышать о Кутепове мнение солдат, побаивавшихся его беспощадной требовательности по службе, но ценивших его заботу о солдатах и его совершенно бесстрастную справедливость»[247].

Об А. П. Кутепове заговорили в военной среде, тем более что фамилия Кутеповых была на слуху, хотя не многие знали, что Александр Павлович не принадлежит к известному роду, а просто их однофамилец. Просматривая справочник «Весь Петербург» за 1898 год, можно найти полковника Императорской охоты Николая Ивановича Кутепова и его брата Сергея Ивановича, полковника его императорского величества полка[248]. С 1890 года в Центральном государственном историческом архиве хранится дело Александра Николаевича Кутепова, «начатое 01.02.1890 и оконченное 15.11.1900»[249], из которого можно узнать, что полковник Николай Кутепов лейб-гвардии 4-го стрелкового императорской фамилии батальона, заведующий хозяйственной частью Императорской охоты, хлопотал о принятии его сына в младшее отделение приготовительного класса училища правоведения на казенное содержание. Из метрического свидетельства видно, что он родился 23 декабря (4 января) 1873 года. В том же деле этого тезки Александра Павловича Кутепова имеется свидетельство владимирского губернского предводителя дворянства от 6 (18) февраля 1889 года о внесении сына полковника Николая Кутепова – Александра – в 3-ю часть дворянской родословной книги. Николай Иванович Кутепов (1851–1907) был широко известен в петербургском высшем обществе как автор четырехтомного труда «Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси». Работу над изданием ему поручил император Александр III, оно стало заметным культурным событием столицы[250]. В отставку Н. И. Кутепов вышел в чине генерал-майора в 1906 году. А подпоручик Александр Павлович Кутепов не имел подобных тезке свидетельств и в тот год только начал свою службу в старейшем гвардейском полку.

В справочнике «Весь Петербург» за 1913 год можно найти и Кутепова Александра Сергеевича, капитана собственного его императорского величества сводного пехотного полка, Кутепова Владимира Сергеевича, штабс-капитана лейб-гвардии Егерского полка. Неудивительно поэтому, что Александра Павловича могли связывать с известной дворянской фамилией Кутеповых.

А. П. Кутепов, находясь в офицерской дворянской среде, должен был ей соответствовать. Но вместе с тем память о детских и юношеских годах, проведенных в Череповце, в Слутке, в Холмогорах, в Архангельске, хранила подробности быта, взаимоотношений простых русских людей. Потому он всегда понимал солдатскую душу, был близок и понятен простому человеку.

«Всегда ровный в обращении, строгий без малейшей придирчивости, внимательный и сердечно отзывчивый к нуждам всех своих подчиненных, он не мог не производить глубочайшего на них впечатления своим безукоризненным знанием военного дела, исключительно ясным, интересным и понятным толкованием теории и умением лучше, чем кто-либо, учить «показом», – писал об Александре Павловиче один из его сослуживцев, Петр Николаевич Малевский-Малевич. – Наиболее ярко запечатлелось в уме его подчиненных то, что Александр Павлович мог делать все то, что он от нас требовал, будь то самые сложные гимнастические упражнения, или ружейные приемы, или стрельба на большие дистанции, или фехтование ружьями. Качество это не могло не производить огромного впечатления на нижних чинов, прибывших недавно из деревни и инстинктивно смотревших на офицера, как на «барина» и «белоручку». Александр Павлович являл им пример русского офицера…»[251].

В Офицерском собрании армии и флота по четвергам проводились лекции и доклады, посвященные урокам Русско-японской войны и военным реформам. Офицер Кутепов усердно посещал лекции, охотно делился своим боевым опытом. И наверняка он тут блистал.

В полковом офицерском собрании А. П. Кутепов участвовал в обсуждении строевых занятий, отдавая свои знания для поднятия дисциплины в полку. Добиваясь выправки, знаний и дисциплины от подчиненных, командуя, он не унижал человеческое достоинство солдат, требовал того же и от них в отношениях друг с другом. Чтобы иметь нравственное право предъявлять требования к своим подчиненным, он, прежде всего, был требователен к самому себе. Тут нельзя не вспомнить его успехи по военным дисциплинам в юнкерском училище.

Поручик Критский записал разговор с генералом Кутеповым, характеризующий его как демократичного командира. «Но был у меня старый заслуженный унтер-офицер, и любил он ткнуть кулаком солдата, – рассказывал Александр Павлович. – Вызвал я его к себе и говорю, чтобы он рукам воли больше не давал. Солдат, говорю, и по Уставу звание почетное, и надо с уважением относиться к этому званию. Унтер-офицер мне – «так точно, Ваше Высокоблагородие, слушаюсь». – «Так что же стал делать этот унтер?» – «Идет солдат в отпуск. Является к своему унтеру. Тот его оглядывает с головы до ног, все ли, как полагается, пригнано, все ли в порядке, и вдруг видит, что сапоги плохо начищены. «Что же, – говорит, – сапог не вычистил? Лейб-гвардии преображенец, а с грязными сапогами по городу! Спинку свою натрудить побоялся… ну что же, я, старый унтер-офицер, почищу тебе молодому солдату. Клади ногу на скамью… Клади, приказываю тебе». Берет унтер-офицер сапожную щетку и начинает, что из мочи, начищать сапог, а локтем-то все время в бок или куда попало. Застал я раз такую картину и говорю: «Ты бы полегче чистил сапоги». А он мне в ответ: «Никак нет, Ваше Высокоблагородие, потому как солдат есть звание почетное…»[252]. В передаче Критским рассказа генерала просматривается и характер Александра Павловича – веселый, задорный. Так и видятся его смеющиеся глаза.