Александр Омельянюк - Возвращение блудного сына Страница 42

На следующий день Платон открыл и первую лыжню Нового года. И словно к месту, будто бы по заказу, лес был просто сказочным!

Ветки наклонившихся, словно арки, деревьев хрустальной завесой свешивались на лыжню и тропы, словно лианы, закрывая проход.

Пробираясь под ними, Платон задевал их своей головой и те звенели, как стеклянные гирлянды – украшения новогоднего леса. Но его голове достался не только стеклянно-хрустальный звон льдинок на ветках.

Звон в его голове чуть было не произошёл от падения на него средне рослой осины, своими ветками перегородившей и блокировавшей дорогу Платону, одновременно ударившей его по голове и сдвинувшей его спортивную шапочку ему прямо на лицо.

Во время треска дерева Платон успел слегка присесть и сомкнуть над головой, для её защиты, руки с торчащими концами палок.

Фу, слава Богу, пронесло! Даже не поцарапало и не разодрало одежду! И всё это напротив кладбища!? Да, как-то уж слишком символично! Хорошо ещё отделался и, главное, не обделался! – радовался естествоиспытатель.

В связи с такими завалами Платон со следующего дня стал ходить на лыжах по новым маршрутам. Он теперь, как бы заново, открывал в лесу давно им подзабытое прошлое.

В Салтыковском лесопарке, по форме напоминавшем почти с запада на северо-восток расположенный рыбий пузырь с перемычкой, имелись три пруда. На его северо-востоке – Жёлтый пруд, на северном берегу которого располагался знаменитый ресторан «Русь», и с крутого берега которого Платон последний раз спускался вместе с первой женой Элеонорой ровно тридцать лет тому назад.

Почти южнее Жёлтого, соединённый с ним рекой Чечера, находился Тарелочкин пруд, вдоль берегов которого Платон ходил чаще всего. На его юго-восточной оконечности, во всяком случае, более тридцати лет тому назад, был знаменитый родник, из которого Платон со своим отцом, или со своими товарищами по лыжам иногда попивал вкусную студёную воду. На перемычке же лесопарка, юго-западнее Тарелочкина пруда, находился ещё один небольшой прудик, по-аналогии, прозванный в народе «Блюдечко», через который невольно проходили все значимые тропы лесопарка.

Обычный маршрут Платона, который он постоянно пробегал вот уже семнадцатый год подряд, начинался от автобусной остановки на Салтыковской улице, вблизи поворота на Городецкую улицу, и далее проходил до угла бывшего военного городка одной из воинских частей ВМФ (возможно пункта дальней тропосферной связи). Потом вдоль его бетонной стены и ограждения Николо-Архангельского кладбища путь пролегал до «Блюдечка», после чего круто поворачивал влево, почти по прямой на север, вплоть до Салтыковских дач, практически до дома Варвары и Егора.

Затем он круто поворачивал вправо, почти на сто пятьдесят градусов, и шёл с левым поворотом до северного берега Тарелочкина пруда. Пройдя по его западному берегу, около усадьбы Лесничества Платон сворачивал опять круто направо по просеке, и возвращался на прежнюю трассу, на молодую лесопосадку севернее «Блюдечка».

Теперь же, из-за завалов, маршрут пришлось круто изменить.

Платон стал ходить по южной кромке лесопарка, по левому берегу Банной канавки мимо Кожухово, лишь затем сворачивая на север к «Блюдечку», снова выходя на перемычку лесного массива. Перейдя через мостик, теперь он брал круто вправо, почти вдоль ручья проходя весьма живописной лыжнёй до самой дамбы Тарелочкина пруда. А далее по его северо-восточному берегу доходил до очередной дамбы, по ней сворачивая на прежний маршрут, на его обратное направление.

В начале января проявились и солнечные деньки, народ повалил в заколдованный лес, который встречал лыжников и первозданной чистотой.

В лесу некоторые деревья были даже выворочены с корнем, но ёлки устояли. Их наклонно вниз растущие ветки сбрасывали с себя излишки снега.

По мнению специалистов, многие деревья после оттаивания льда с их коры и веток не смогут выпрямиться, так и останутся согнутыми, кривыми.

Во многих местах картина напоминала даже тунгусские мотивы.

В среду, 5 января, в поисках перехода через приток реки Чечера, обходя восточную кромку лесопарка, Платон увидел, как кто-то на параплане с бензиновым моторчиком низко летает вдоль опушек леса, ловко маневрируя в его изгибах, чуть ли не задевая кроны деревьев.

На следующий день Платон, наконец, сагитировал Ксению. Они хоть и поздновато, но вышли на лыжню вместе с домашним фотокорреспондентом.

И словно в награду для них в этот день Солнце играло своими лучами на обледеневших ветках, создавая праздничную красоту.

Своими лучами сквозь деревья, оно прокладывало им снежный путь.

О своих восторгах супруги поведали и чете Егоровых – Гавриловых: Егору и Варваре, вытащив их на следующий день на рождественскую лыжню, но до этого проведя вечер и ночь перед рождеством у них в гостях.

Задержавшись на лыжне до начала наступления сумерек, Платон с Ксенией всё-таки обрадовали свояков своим появлением. Скинув с себя, не успевшее намокнуть всё лыжное, они приняли душ и облачились в гостевые домашние халаты, накинутые на исподнее, не забыв надеть и тёплые носки в шлёпанцы. В общем, получилось по-домашнему.

За весёлыми разговорами, праздничным обедом с выпивкой и поздним ужином с чаепитием время для них пролетело незаметно. Даже до любимого Платоном бильярда дело в этот раз так и не дошло.

Тем обсудили множество, но поверхностно. Касаясь взаимных поздравлений всех их родственников, к единому мнению так и не пришли.

– «Обилие средств коммуникаций в наше время даёт неограниченные возможности для общения… и поздравлений!» – задал тему Егор.

– «Да, вон нам наши верующие родственники всё шлют SMS-поздравления! Да только мы на этот раз на них не отвечаем!» – поддержала тему Ксения.

– «А почему?» – искренне удивилась Варвара, прекрасно зная, что на её поздравление сестра как раз и ответила.

– «Да я говорю о сообщениях, посланных Платону! Он ведь их вообще не читает! И все, в принципе, об этом знают, однако шлют и шлют!? А он даже их посылать не умеет! И не учится этому в принципе!».

– «Нет! Посылать я как раз умею, но не SMS-ки! Я считаю, что в таких случаях надо звонить, чтобы убедиться в их прочтении! А SMS-ки наверно придумали для стеснительных и стыдливых, которым страшно или зазорно поговорить с глазу на глаз, даже с родственниками!» – разъяснил Платон.