Патрик де Фюнес - Луи де Фюнес: Не говорите обо мне слишком много, дети мои! Страница 42

Нисколько не раздумывая, ваш отец ответил:

«Мой дорогой Луи, если вы ей сделаете подарок, она вам этого никогда не простит!»

— Как это похоже на папу! — засмеялась Коломб. — И что ответил ваш муж?

— Он сказал: «Вы, как всегда, правы, Жан». Луи неизменно восхищался вашим отцом, испытывая к нему огромное уважение.

Играя «Вальс тореадоров», отец купил новую машину «Фиат-650» для поездок в театр. Он считал ее весьма практичной и совершенно неприметной: никто бы не признал в неловком водителе этой малышки Луи де Фюнеса! Однажды он затормозил немного поздно и услышал от шофера такси: «Ты чего, папаша! Смазываешь тормоза вареньем?» Эта фраза стала в нашей семье образчиком народного юмора.

С «фиатом» связаны и другие памятные события. Например, однажды Мария Каллас давала гала-представление в «Театре Шанз-Элизе». Пока она шла через толпу поклонников к своему «Мерседесу-600», уставший после спектакля в театре «Комеди де Шанз-Элизе» отец направлялся к своему «фиату». Черный лимузин певицы мешал ему выехать из тупичка между двумя театрами. Прощания дивы под вспышками фотографов затянулись на четверть часа. Но публика обнаружила Луи де Фюнеса, который ожидал, когда ему освободят выезд, барабаня по баранке своей машины. Когда вокруг него образовалось скопление зевак, он жестами попросил шофера машины Каплас освободить ему проезд. Эти жесты сопровождались громким хохотом и аплодисментами. То был еще один спектакль для зрителей обоих театров на авеню Монтеня.

20. Инфаркт, или как мама дважды спасла ему жизнь

Вкладывая огромные суммы в фильмы с участием Луи де Фюнеса, продюсеры щедро страховали его. Если бы он оказался не в состоянии сниматься, то мог бы получить все сполна, и даже больше. Из осторожности страховая компания посылала его на обследование к самым знаменитым специалистам.

— Мой дорогой, у вас детское давление! Вы в потрясающей форме!

— Но, доктор, меня подчас беспокоят боли в груди…

— Это у вас что-то с пищеводом! Отрыгните, и все будет нормально.

С каждым визитом к врачу отец становился все моложе! Похоже, что он нашел секрет бессмертия. Когда после успеха «Раввина Якова» у Жерара Ури возник проект «Крокодила», уровень бдительности страховщиков усилился. Они понимали, какого труда ему будет стоить картина. В этой новой авантюре отцу предстояло играть южноамериканского диктатора-реакционера. Свергнутый своим соперником, заключенный в тюрьму, он бежит, скрывается и, наконец, возглавляет орду леваков-партизан, чтобы с их помощью вернуться к власти. Разумеется, в сценарии были предусмотрены трюки, требующие большой физической нагрузки. Шутки в сторону, его следовало отправить к хорошему кардиологу!

— Мой дорогой, у вас сердце юноши! — сказал специалист, бросив взгляд на электрокардиограмму. — На всякий случай вот мой телефон.

Три дня спустя, мартовским утром 1975 года, сильная боль в груди приковала отца к постели. Не будучи неженкой, на сей раз он схватился обеими руками за грудь. Мама тотчас позвонила кардиологу.

— Успокойтесь, мадам, это все пищевод!

Не дожидаясь, пока муж посинеет, она вызывает на помощь пожарных. Не обученные на медфаке, они тем не менее сразу понимают, в чем дело, и звонят в «скорую», которая прибывает через пять минут.

Это инфаркт. Чтобы облегчить боль, принимаются меры на месте. Затем отца везут в больницу и помещают в отделение интенсивной терапии, где опутывают электродами и трубками. Клинике не доставляет никакой радости иметь дело с такой знаменитостью: им приходится все время отбивать атаки журналистов. Чтобы от них избавиться, запираются все выходы. Фото актера в реанимации уже стало бы их большой удачей, а если случится непоправимое, ему и вовсе бы не было цены.

В тот же день я приехал в больницу, где дежурный практикант, зная, что я медик, заговорил в мудреных медицинских терминах об ишемической болезни сердца…

— Послушайте, — говорю я ему, — я не разбираюсь в кардиологии. Я — рентгенолог и занимаюсь лечением женских грудей. С этим насосом для перекачки крови я не на «ты». Вы хотите сказать, что он не выкарабкается?

— Нет. Мы контролируем ситуацию. Но он не должен нервничать.

И действительно, выглядит отец неплохо. Под влиянием лекарств, разумеется, кажется спокойным и в хорошем настроении.

— Знаете, дети мои, этот инфаркт мне ниспослан Небом, мне очень повезло!

— В самом деле?

— Это сигнал. Мне не надо волноваться по всякому пустяку. К тому же я сам виноват. В последнее время я пил слишком много вина.

— Но ты же почти не пьешь!

— Напротив! Вчера вечером я выпил полбутылки в ресторане!

Нам ничего не оставалось, как улыбаться и не противоречить ему.

На другой день мама столкнулась в коридоре с очень достойного вида господином — заведующим отделением. Она могла бы об этом догадаться, увидев в петлице розетку ордена Почетного легиона.

— Какое страшное испытание для вас, мадам де Фюнес! Искренне вам сочувствую.

— Спасибо, профессор. Благодаря вашему персоналу ему гораздо лучше сегодня.

— Но, мадам, разве вы не видите, что ему совсем плохо? — говорит тот, пожимая ей руку.

— Неужели… он умрет?

— Увы, — кивает врач и отворачивается.

Мама чуть не падает в обморок, но ее вовремя подхватывает медсестра. По иронии судьбы через месяц отец, живой и уже почти здоровый, увидел входящего в палату удрученного практиканта.

— Что случилось?

— Сегодня утром умер профессор!

— Господи! От чего?

— Сердце!..

— Вот беда-то! Господи, Господи!

Мама едва удержалась от смеха.

Отец тем временем постепенно набирается сил. Ему оказывают особое внимание. И маме предоставлена койка в его палате. Я решил вернуться на работу в Тунис. На Пасху больница опустела, весь персонал отправился праздновать.

— Луи, я пойду пообедать и тотчас вернусь! — говорит мама.

— А ты не могла бы остаться?

— Конечно. Тебе плохо?

— Нет, но мне бы не хотелось, чтобы ты уходила.

Она осталась с ним и заговорила о пустяках. И внезапно заметила, что он молчит. Лицо его искривилось. А аппарат, к которому он подключен, зазвонил. На экране сердечная кривая судорожно задергалась, потом выровнялась. В палату вбежал дежурный практикант.

— Что происходит? — спрашивает мама.

— Не знаю.

Отец в полузабытьи жалобно стонет. Молодой врач, обливаясь потом, лишь таращит глаза.

— Облегчите же ему боль! Сделайте укол морфия, как поступила «скорая помощь», — требует мама.