Пьер Клостерман - Большое шоу. Вторая мировая глазами французского летчика Страница 42

Пара полетов над горящими останками, чтобы сфотографировать их для подтверждения. Затем я направился домой.

Возвращение было кошмаром, так как у меня было мало горючего. Командир звена Юль поддержал по радио и сообщил мне прямой курс, добавив, что если бы я захотел, то он мог бы направить меня к охране, где бы я мог заправиться.

Я решил, что мне лучше попытаться вернуться. По пути я узнал виадук в Мирвилле, который мы бомбили с пикирования несколько недель ранее. Немцы начали восстанавливать разрушенные нами две арки. Когда я проходил, над подмостями вместе со мной пролетели несколько пуль.

Я сел на В-11, имея в наличии менее одного галлона горючего, и ушел, не сообщая никому.

Успех и конец

2 июля 1944 года.

— Взлет по тревоге, юго-восток Каена, самолетов так много, как только возможно!

Крик Фрэнка оторвал нас от нашей летаргии. Огромное волнение! Где летчики? Где готовые самолеты?

Большинство летчиков наслаждались ленчем, и, так как эскадрилья только что вернулась из шоу, лишь несколько самолетов были вновь заправлены горючим. Проходя, я сиял шлем с крючка, начал искать свои перчатки, затем бросил это; поспешно пристегивая ремни моего надувного спасательного жилета, я спросил, какая используется длина волны.

— Канал В! Поторапливайся, ради бога! — кричал Кен, который уже мчался к своему самолету словно обезумевший.

К счастью, мой дружище «LO-D» был готов, и механики, которые услышали сирену взлета по тревоге, были уже на крыле и протягивали мне наполовину застегнутый парашют. Я надел его, словно жилет, пока Буди заводил мой двигатель. Я поспешно пристегнул себя. Самолет из звена «В» уже взлетал в облаке пыли, и Кен ждал меня, двигатель его машины работал вхолостую, на краю трассы. Я занял свою позицию, и мы взлетели.

Странная погода, 8/10 облаков на высоте 3000 футов, 5/10 — на высоте 7000 футов и огромная масса слоистых облаков покрывала весь наш сектор до канала Орне. На высоте 12 000 футов было 10/10 слоистых облаков. Нам с Кеном удалось догнать капитана Фрэнка и норвежца Джонссена над Каеном на высоте 6000 футов. Управление воздушным движением сообщило нам приблизительные курсы патрулирования и предупредило о двух неопознанных самолетах, летающих в облаках где-то вблизи нас. Мы поднялись на высоту 7000 футов, прямо на уровне второго слоя облаков. Далеко за пределами досягаемости среди кучевых облаков двигалось несколько подозрительных черных точек. Неожиданно в наушниках зазвучал голос Фрэнка: — Осторожно, парни, приготовьтесь к удару с левого борта.

Я сделал небольшой поворот налево и поднял глаза. Из-за облаков на высоте 3000 футов появилась огромная масса — десятка четыре — немецких истребителей. Мы еще не могли их идентифицировать — «мессершмиты» или «фокке-вульфы», — но одну вещь мы знали точно: это были фрицы. Способ их полета не оставлял в этом сомнений. Нервное покачивание крыльями, их на первый взгляд беспорядочное построение. Стремительное чувство восторга вдруг охватило меня, а рука задрожала настолько сильно, что мне удалось снять ремень безопасности только с третьей попытки. Я был в своей лучшей форме. Инстинкт, отточенный долгими тренировками, сработал отлично; я затянул ремни безопасности, сгруппировался в кресле и поставил ноги на панель руля. Восторг привел мои мышцы в высшее состояние эффективности, весь страх улетучился. Мои пальцы слились воедино с органами управления, крылья самолета были продолжением меня самого, двигатель вибрировал в костях.

Я начал подниматься по спирали. Сейчас! Первые 15 немцев сбросили свои дополнительные баки, развернулись веером и пикировали на нас.

— Атакуй левый борт! Подъем!

С открытым дросселем и выполняя 3000 оборотов в минуту, мы встретились с лавиной.

Это были «Фокке-Вульфы-Та-152» (обновленная версия «190-х», с облегченным носом, приспособленным под двигатель «DB-603L»). Мой «спитфайр» поднимался под углом 45°, паря в воздухе на винтах. Я перехватил первую группу, которая пикировала в линию впереди секции Фрэнка. Фрэнк совершил ошибку, пикируя к облакам, вероятно чтобы набрать высоту, но забыв о жизненно важном правиле: «Никогда не поворачивайся спиной к врагу». Когда мы пересекали им путь, мне удалось взорвать лобовую часть немца, чье крыло осветилось взрывом. В воздушном потоке, образуемом его винтом, появились три или четыре клуба белого дыма. Два «длинноносых» «фокке-вульфа» все-таки выполнили резкий поворот, в результате чего они оказались впереди меня и выпустили трассирующий снаряд из своих 20-миллиметровых орудий. «Маузеры-151» образовали длинные сверкающие щупальца, движущиеся в мою сторону и вьющиеся вниз прямо под мой фюзеляж. Небо начало превращаться во вращающийся калейдоскоп черных крестов.

В воздушном бою при скорости 450 миль в час скорее ощущаешь, нежели видишь присутствие кружащихся самолетов, пока глаз вдруг не зафиксирует одного.

Я сосредоточился на одном из «фокке-вульфов». Он кружился, его черные кресты, обрамленные желтым контуром, и кабина сверкали на солнце. Он покачивал крыльями в поисках противника. Я навел на него прицелы. Должен ли я стрелять? Нет еще. Тишина… Он все еще за пределами досягаемости. Но он увидел меня, отступил на правый борт и пошел на крутой поворот. У концов его крыльев появились два белых инверсионных следа. Затем он начал вертикальный подъем, прямой, как у ракеты. Вдруг он перевернулся на спину с такой яростью, что, несмотря на изменение его позиции, его движущая сила продолжала выталкивать сверкающее «брюхо» к солнцу. Наконец-то в пределах досягаемости! Одним движением ручки управления я навел световую точку перемещения орудийного прицела на немца через его винт, медленно вращающийся в воздухе, как жалкая вертушка. Я был так близко к нему, что видел каждую его деталь. Это был один из последних «длинноносых» с двигателем «даймлер-бенц». Я уже видел маленькие голубые язычки пламени выхлопных газов, следы окиси, оставляемые горящими газами вдоль фюзеляжа, его изумрудно-зеленую спину и бледное «брюхо», словно у щук, которых я когда-то ловил в Мейенне. Мгновение — и большим пальцем я нажал на кнопку, и мои крылья задрожали от отката орудий. Вдруг ясные очертания «фокке-вульфа» стали распадаться на составные части. Блестящая кабина разлетелась на фрагменты. Мои снаряды врезались в него, устремляясь вперед к двигателю и выпуская вспышки, которые танцевали на алюминии. Затем всполох огня, густой черный дым, смешанный с горящими частями. Я должен уходить. Всей своей силой я надавил на рычаги управления, и, поскольку мой «спитфайр» был «захвачен» лучом прожектора, я в последний раз увидел «фокке-вульф», исчезающий внизу, словно комета в саване облаков, покрывающих канал Орне.