Сергей Кремлев - 7 побед Берии. Во славу СССР! Страница 42

тов. БерияЛ.П. (председатель),

тов. Первухин (зам. председателя),

тов. Курчатов И.В.».

Как видим, Молотов здесь уже прямо выводился «за скобки».

Более того, 29 сентября 1944 года Курчатов сам написал Берии письмо, заканчивавшееся небезынтересно:

«.Зная Вашу исключительно большую занятость, я все же ввиду исторического значения проблемы урана решился побеспокоить Вас и просить Вас дать указания о такой организации работ, которая соответствовала бы возможностям и значению нашего Великого Государства в мировой культуре».

Не совсем обычная аргументация, и, судя по ней, можно предполагать, что Курчатов, зная пока Берию лишь по рассказам, уже понимал, что имеет дело с человеком широких взглядов. И что к нему можно обращаться, привлекая к обоснованию значения проблемы не обязательно чисто утилитарные, прагматические соображения..

3 декабря 1944 года в кабинете Сталина совещания начались в 19.05, и до 20.50 людей там перебывало немало. Но с 20.50 у Сталина осталось трое: Берия, Маленков и Щербаков, первый секретарь Московского горкома партии.

Скорее всего, Сталин оставил их для того, чтобы спокойно обсудить вопросы, связанные с переводом в Москву Ленинградского филиала Лаборатории № 2 АН СССР и из Свердловска — лаборатории профессора Кикоина. Делалось всё это во исполнение принятого в тот день совершенно секретного Постановления ГОКО № 7069сс «О неотложных мерах по обеспечению развёртывания работ, проводимых Лабораторией № 2 Академии наук СССР».

Последний, десятый пункт Постановления гласил: «Возложить на т. Берия Л.П. наблюдение за развитием работ по урану ». Так Берия получил новое задание Сталина, которое одновременно было и заданием Большой Страны с кратким названием «СССР».

Однако в полную силу атомные работы тогда развёрнуты не были — надо было заканчивать войну, да и возможность создания оружия на основе цепной реакции деления оставалась вопросом всё ещё проблематичным, подкреплённым лишь расчётами не только в СССР, ной в США.

Постепенно всё прояснялось — 10 июля 1945 года нарком ГБ Меркулов направил Берии сообщение № 4305/м о подготовке испытания атомной бомбы в США с указанием предполагаемой «силы взрыва», эквивалентной пяти тысячам тонн ТНТ (тринитротолуола, тротила, тола. — С.К.)».

Реальное энерговыделение взрыва в Аламогордо составило 15.20 тысяч тонн тротилового эквивалента, но это были, так сказать, детали. Важно было то, что разведка вовремя предупредила Берию, а Берия — Сталина, собиравшегося на Потсдамскую конференцию, начало которой было намечено на 17 июля 1945 года. (За охрану советской делегации отвечал, к слову, опять же Берия.)

Поэтому Сталин так невозмутимо и встретил совместную провокацию Трумэна и Черчилля, когда американский президент сообщил Сталину об успешном испытании бомбы, а английский премьер наблюдал за реакцией советского премьера.

Окончательно же насущная необходимость форсирования советских работ «по урану» стала ясна после трагедии Хиросимы и Нагасаки, которая раскрыла главный секрет атомной бомбы — то, что она возможна.

20 АВГУСТА 1945 года было принято Постановление ГКО № 9887сс/оп «О Специальном комитете при ГОКО». Этим Постановлением создавался Специальный комитет с чрезвычайными полномочиями для решения любых проблем «Уранового проекта».

В его состав вошли: Л.П. Берия — председатель; Г.М. Маленков — секретарь ЦК КПСС; Н.А. Вознесенский — Председатель Госплана СССР; Б.Л. Ванников — нарком боеприпасов; А.П. Завенягин — заместитель наркома внутренних дел, начальник 9 Управления НКВД; И.В. Курчатов — заведующий лабораторией № 2 АН СССР, академик, научный руководитель проблемы; П.Л. Капица — академик, директор Института физических проблем АН СССР; М.А. Махнев — секретарь Специального комитета; М.Г. Первухин — нарком химической промышленности СССР.

Для «непосредственного руководства научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими организациями и промышленными предприятиями по использованию внутриатомной энергии урана и производству атомных бомб» организовывалось Первое Главное Управление (ПГУ) при Совете Народных Комиссаров СССР, подчинённое Спецкомитету.

Начальником ПГУ стал Ванников, освобождавшийся от обязанностей наркома боеприпасов, а его заместителями: А.П. Завенягин (первый заместитель),

Н.А. Борисов (от Госплана СССР), П.Я. Мешик (обеспечение режима секретности), П.Я. Антропов (разведка и разработка залежей урановых руд) и А.Г. Касаткин (заместитель наркома химической промышленности).

Обращу особое внимание читателя на Н.А. Борисова. Это был тот самый

Борисов из группы при члене ГКО Л.П. Берии, которая во время войны обеспечивала текущее руководство производством вооружения и боеприпасов. Теперь заместитель Госплана СССР Борисов фактически переходил в ПГУ. Берия умел ценить профессионалов, и коль уж он получил право брать в систему Спецкомитета любого, то выбирал не просто лучших, а тех из лучших, которые были проверены на деле им самим.

Руководство Первого главного управления было тоже из числа тех, кого Берия знал хорошо.

Будущий трижды Герой Социалистического Труда Борис Львович Ванников (1897–1962) — инженер-механик с большим опытом руководящей работы в промышленности руководил Наркоматом вооружения, а затем — Наркоматом боеприпасов.

Будущий дважды Герой Социалистического Труда Авраамий Петрович Завенягин (1901–1956) — инженер-металлург, хорошо знал металлургическую промышленность страны, ранее руководил проектированием и строительством крупнейших металлургических заводов, а с 1941 года, будучи заместителем министра внутренних дел СССР, руководил строительством горно-металлургических объектов этого министерства.

Будущий Герой Социалистического Труда Михаил Георгиевич Первухин (1904–1978) — инженер-электротехник с большим опытом организационной работы; руководил химической промышленностью, до этого был народным комиссаром электростанций и электропромышленности.

Пунктом VII протокола № 6 заседания Спецкомитета от 28 сентября 1945 года предусматривалась организация в составе Спецкомитета Бюро № 2 с подчинением непосредственно Берии. Функции этого Бюро были видны уже из того, кто его возглавлял — начальником Бюро стал заместитель начальника внешней разведки П.А. Судоплатов, а его заместителями Н.С. Сазыкин, Н.И. Эйтингон и Л.П. Василевский. Это были старые сотрудники Берии по НКВД СССР, и их привлечение было, конечно же, не случайным, дело им предстояло более чем серьёзное — «атомная разведка».

ИТАК, Берия собирал под свои новые знамёна и новых, и старых испытанных бойцов.