Акрам Шарипов - Черняховский Страница 42

Обстановка складывалась чрезвычайно сложная. И не случайно премьер-министр Великобритании Черчилль, исходя из авторитетных источников, утверждал, что немцы на советско-германском фронте должны перейти к обороне.

Если в какой-либо мере брать во внимание информацию союзников, то советские войска должны были как можно быстрее сами перейти к активным наступательным действиям, чтобы не дать врагу возможности организовать долговременную оборону.

Прогнозы союзников на лето 1943 года были отклонены и на этот раз не потому, что они вели политику затягивания открытия второго фронта, и у нас не было к ним доверия, но и потому, что советская разведка была сильнее, мы по-своему оценивали обстановку.

Войска Воронежского и Центрального фронтов незамедлительно приступили к выполнению директивы Ставки.

В штабе генерала Рокоссовского в Воробьевке 22 апреля собрались командармы: П.Л. Романенко, П.И. Батов, А.Г. Родин, И.Д. Черняховский, С.И. Руденко, Н.П. Пухов, И.В. Галанин. Константин Константинович ознакомил членов Военного совета и командармов с содержанием директивных указаний Ставки о переходе к преднамеренной и жесткой обороне. Особо он подчеркнул, где немцы могут сосредоточить основные силы и нанести главный удар.

— …Товарищи генералы, офицеры, может быть, у кого есть другие соображения о замысле противника, — спросил Рокоссовский, в зале заседания стояла тишина. — Товарищ Черняховский, как вы предполагаете?

— Товарищ командующий, на мой взгляд, было бы рискованным считать, что немцы нанесут главный удар только под основание Курского выступа. То есть в направлении Орел — Поныри — Курск. Противник может попытаться прорвать нашу оборону на участке 60-й и 65-й армий.

— Вы считаете возможным нанесение противником главного удара на Льговском направлении?

— Конечно, наиболее вероятен главный удар противника на направлении Поныри — Курск, но не исключено, что немцы могут и отказаться от такого явно выраженного шаблона.

— А если не откажутся?

— Тем хуже для них!

— Значит, часть своих дивизий вы не намерены направить в мое распоряжение? — улыбнулся Рокоссовский.

— Нет, почему же, все будет подчинено выполнению вашего решения. Исходя из анализа многочисленных разведывательных данных, напрашивается вывод, что наиболее выгодным для противника является Орловско-Курское направление…

Решение командующего Центральным фронтом генерал-полковника Рокоссовского было утверждено Верховным Главнокомандующим, и войска приступили к организации и совершенствованию обороны.

Генерал Черняховский в соответствии с директивой командующего фронтом решил создать непреодолимую оборону. Для этого он в полосе обороны сто километров расположил войска в один эшелон. На правом крыле оборонялся 24-й стрелковый корпус генерал-майора Н.И. Кирюхина, на левом крыле — 30-й стрелковый корпус генерал-майора Г.С. Лазько (без одной стрелковой дивизии).

Главную полосу Черняховский планировал оборудовать из трех траншей, вторую полосу — из двух траншей и в армейской полосе создать батальонные районы и противотанковые опорные пункты. И в своем распоряжении он оставил мощный резерв в составе 121-й стрелковой дивизии, 150-й танковой и 14-й истребительно-противотанковой бригады.

Рокоссовский, ознакомившись с оборонительными сооружениями 60-й, обменялся своими впечатлениями с членом Военного совета фронта генералом К.Ф. Телегиным.

— За 60-ю можем не беспокоиться — Черняховский отличный командарм. Он не только прекрасно подготовлен в военном отношении. Это и человек высокой культуры. Несмотря на свою молодость, он достиг того, чего не могли достичь многие маститые командующие, имеющие большой опыт. Черняховский добился такого положения в армии, когда подчиненные выполняют его приказы с любовью.

— Член Военного совета 60-й армии Запорожец отнюдь не такого мнения о своем командарме, — заметил на это Телегин. — К сожалению, сам я еще не имел возможности приглядеться к Черняховскому.

— Мне представляется, Запорожец не нашел общего языка с Черняховским, не смог сработаться с ним. К тому же наш начальник политотдела генерал Галаджев утверждает, что Запорожец не всегда бывает справедлив.

— Запорожец — опытный политработник, но несколько своеобразный.

— Может быть, он и опытный, но времена изменились, армия стала другой, а Запорожец продолжает работать по старинке.

— Попытаемся совместными усилиями наладить их взаимоотношения.

— Если дружной работы у них не получится, придется их развести.

Под Курском должен был решиться вопрос о том, перейдет ли окончательно инициатива в руки Советских Вооруженных Сил или немцы сумеют вернуть ее себе. В ходе подготовки операции сроки немецкого наступления несколько раз переносились Гитлером. Назначенное на май наступление было затем отложено до прибытия бригады новых танков «пантера».

В мае в Мюнхене состоялось совещание у Гитлера командующих армиями и группами армий «Центр», «Юг» и генералитета вермахта для окончательного определения состава ударных группировок. Удар с юга на Курск планировался десятью танковыми, одной моторизованной и семью пехотными дивизиями. В наступлении с севера должны были принимать участие семь танковых, две моторизованные и девять пехотных дивизий. Все резервы немецко-фашистского командования были брошены на этот участок фронта. Однако на совещании один из приближенных Гитлера — генерал-полковник Гудериан высказывал свои сомнения в необходимости наступления под Курском. Это поколебало Гитлера, он вынужден был снова изменить сроки наступления, но продолжал слепо верить в успешный исход операции. «Никогда еще немецкие войска в России, — говорил фюрер, — не были так хорошо оснащены тяжелыми танками, как теперь…»

На войска Центрального фронта Рокоссовского и Воронежского фронта Ватутина должны были обрушиться две тысячи самолетов и две тысячи семьсот танков, что составляло пятьдесят процентов всех танков и самолетов противника, имевшихся на советско-германском фронте. (В ходе сражения немцы планировали дополнительно ввести из резерва еще почти столько же войск, танков и самолетов.)

В конце июня на Орловском и Белгородском направлениях наша разведка обнаружила крупные передвижения бронетанковых и пехотных соединений противника.

2 июля Ставка сообщила командующим Воронежским и Центральным фронтами о том, что немцы вот-вот перейдут в наступление. Это уже третье предупреждение. Первые два были в начале и в конце мая, но оказались несостоятельными.