Артём Драбкин - Я дрался на Т-34. Книга вторая Страница 43

— Как долго вы находились в госпиталях?

— Полгода. Первое время я ощущал только одно — страшная боль по всему израненному телу и особенно дикие боли в области лица. Когда из переломанных костей моего лица врачи снова «сложили» челюсти, то мне немного полегчало. И когда весной 1945 года, находясь в госпитале, я понял, что буду жить, то мной, на какой-то период, овладело отчаяние. Закованный полностью в гипс, все время думал только об одном, что я буду делать после войны — инвалид на костылях, без образования и профессии. Но, видя благородный подвиг врачей, спасающих жизни раненых солдат, я решил тоже стать доктором. И о выборе своей профессии в будущем никогда не сожалел. Летом 1945 года досрочно выписался из госпиталя, съездил домой, а после был направлен в Москву, в отдельный полк офицерского резерва танковых войск. Там в 4-м «мотокостыльном» батальоне были собраны офицеры-танкисты, калеки, ожидающие демобилизации по инвалидности. После демобилизации из армии поступил в Черновицкий медицинский институт, после окончания которого в 1951 году работал в киевском институте ортопедии, далее — в казахстанской степи, в Кустанае, а позже вернулся на Украину, в Киев. Работал ортопедом-травматологом, стал профессором, доктором медицинских наук, дважды защитив диссертации в Москве. С 1977 года живу в Израиле. Но это уже другая часть моей жизни, не имеющая отношения к нашему сегодняшнему разговору о войне.

— Позвольте закончить интервью с вами знаменитым стихотворением «Мой товарищ», которое вы написали в конце 1944 года. Я считаю, что это одно из лучших стихотворений, когда-либо написанных о войне. И в этих замечательных, трагических и страшных восьми строчках, по мнению многих настоящих фронтовиков-окопников, и заключена вся жестокая правда о войне.

Мой товарищ, в смертельной агонииНе зови понапрасну друзей.Дай-ка лучше согрею ладони яНад дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,Ты не ранен, ты просто убит.Дай на память сниму с тебя валенки.Нам еще наступать предстоит.

Маслов Иван Владимирович

Родился в ноябре 1918 года в городе Ахтырка Сумской области. В семье нас было шестеро детей — четыре сестры и два брата. В 1933 году я пошел работать, жили мы бедно, и надо было помогать родителям. В 1938 году призывали мой год в армию, и я многократно ходил в военкомат и просил военкома помочь с призывом. В 1938 году в РККА всех поголовно не призывали, существовали строгие критерии отбора и, видимо, был определенный лимит на количество призывников из каждого района. Я мечтал служить в Красной Армии. Говорил военкому: «У меня здоровья на троих хватит, я комсомолец, рабочий, хочу служить!» 9 ноября 1938 года я был зачислен в ряды РККА. Привезли новобранцев под Полоцк в поселок Боровуха-1. Там дислоцировалась 25-я танковая бригада БОВО. Сначала я закончил на отлично школу механиков-водителей, и был направлен во 2-ю роту 1-го батальона бригады. На вооружении бригады были танки Т-26. Летом 1939 года меня перевели в 1-ю роту 139-го отдельного танкового батальона (ОТБ), я уже был старшим механиком-водителем. Батальоном командовал майор Чечин, комиссаром у нас был Нестеров, а начальником штаба был мой однофамилец Маслов. Моей ротой командовал капитан Пермяков, дважды орденоносец, воевавший в Испании. В батальоне было три роты по семнадцать танков в каждой.

Красная Армия «довоенного образца» была очень хорошей — все по высшему классу. Без преувеличения. Железная дисциплина. Чуткое отношение к красноармейцам. От нас требовали досконально знать свою боевую специальность, матчасть и, что немаловажно, учили, как самостоятельно принимать решения в боевой обстановке. Не было у нас в бригаде атмосферы «тупого солдафонства». Именно тогда я приучил себя быть исполнительным и серьезным в любом деле. Танкисты до войны служили по три года. Все были хорошо экипированы, великолепно обучены, накормлены досыта. Кормили нас отлично, каждый день давали мясо, масло. Механикам-водителям, кстати, полагалась двойная норма масла. Я увлекался спортом, и даже играл в футбол за сборную танковых войск на окружных первенствах. К лету сорок первого я уже был старшим сержантом, готовился к демобилизации. Получал жалованье — 230 рублей, собирал себе деньги на гражданский костюм, да вот не получилось в 1941 году домой вернуться. Война…

— Ваша 25-я ТБр участвовала в «освободительном походе» на Польшу?

— Да, в конце лета 1939 года нас перебросили на границу с Западной Белоруссией и вскоре дали «отмашку»: «Вперед!» Никаких особых сражений там не происходило, но мне пришлось стать свидетелем и участником отражения атаки польской кавалерии на наш танковый батальон. И это не анекдот. И когда польские кавалеристы «лавой» с саблями наголо пошли на наши танки, мы подумали, они что, эти польские уланы или гусары, совсем охренели? Быстро их подавили и постреляли. Поляки побросали коней и оружие и разбрелись — кто к нам в плен, а кто-то побежал к себе домой, на запад. А потом пленные поляки нам рассказали, что перед атакой им объяснили, что у русских все танки из фанеры и никакой опасности они не представляют…

За весь «польский поход» был только один случай, когда мы столкнулись с открытой враждебностью, или, скажем так, с «подрывной» деятельностью. Остановились в каком-то маленьком городке. Один из наших танкистов пошел в парикмахерскую, расположенную в здании напротив. Получаем приказ на продолжение движения, а нашего танкиста до сих пор нет, не вернулся. Кинулись его искать и нашли его труп на заднем дворе. Кто-то из «западников» зарезал нашего товарища. Танком раздавили этот дом… Дошли до Вильнюса. Нас разместили в старых «николаевских казармах». Стояли там до ноября 1939 года. В ноябре два батальона бригады были возвращены в Полоцк на ремонт техники, а один батальон так и остался в Литве. В нем служило много моих земляков и товарищей по призыву. Весь этот «вильнюсский» батальон погиб в самом начале войны в полном составе.

— Как происходила отправка 25-й ТБр на финскую войну?

— В декабре 1939 года на базе нашей бригады был сформирован 25-й танковый полк под командованием майора Георгия Семеновича Родина. Меня назначили командиром танка. Три роты из этого полка попали воевать на Петрозаводское направление. Нас одели по первому разряду — у всех были валенки, подшлемники, ватные брюки. Нас прекрасно снабжали, кормили жирными борщами, да такими, что сверху «на палец» застывал слой жира. Танкистам выдавали шпик, колбасу, каждый день мы получали спирт. Не было проблем с махоркой и папиросами. Одним словом, снабжали нас великолепно.