Клара Лучко - Я - счастливый человек Страница 43

А. Р.: Согласен. Кино – особая статья. Даже такой великий режиссер, как Сергей Аполлинариевич Герасимов – да простят меня его ученики, в том числе и ты, которые его любят, и я люблю его картины, — так вот, он не очень-то умел работать с актерами. Я снимался у него в фильме «Любить человека», картина начиналась с моего монолога. Герасимов упросил меня сыграть роль и начал «натаскивать» на себя. А ведь он был актер потрясающий, яркий. Чувствую: не могу «попасть» в него. И Герасимов сказал: «Я выйду, а вы его снимите». Он понял, что мы не сговоримся. Когда картина закончилась, Герасимов заметил: «Я бы сыграл по-другому, но ты – это ты». Так что в кино особая специфика. Правда, в актерской судьбе моей в кинематографе был режиссер, который потрясающе работает с актерами. Это Никита Михалков.

К. Л.: «Неоконченная пьеса», например, как оркестр…

А. Р.: Я много с Никитой работал… Снимался один раз, но я у него «Обломова» озвучивал. Так он говорит: «Все, что мы вчера репетировали, — собачий бред… Надо играть, как играют в китайском театре». Мы начинаем играть, как в китайском театре, а он говорит: «Это ерунда. Надо ковбойский вариант взять». Я понял, зачем он это делал. Он сбивал наигранность того, что было…

К. Л.: А как ты снимался у Элема Климова в знаменитой картине «Агония»?

А. Р.: Климов, приглашая меня, предупредил сразу: «Учти, я не умею работать с актером».

К. Л.: Разве?

А. Р.: Да, он мне так сказал… Но это единственный режиссер за всю мою судьбу в кино – а это сто пятьдесят ролей, — который никогда в присутствии группы не сделал мне ни одного замечания, и не только мне. Более того, когда мы снимали сцену в библиотеке и у меня вдруг такие слезы бессилия на глазах, он три дня ждал этого. Вся группа бесилась, говорили: «Ну сколько можно?» Да еще мы арендовали какой-то особняк дорогой, и дирекция кричала: «Вы что, с ума сошли, мы три дня ждем, когда артист сыграет эту сцену!» Но зато – получилось… Это и есть работа с актером…

K. Л.: Вот так работал и Иосиф Хейфиц. В фильме «Большая семья» я у него снималась. Он тоже – актерский режиссер… Вроде бы ничего не предлагал, никого не заставлял. Помню, он мне говорит в павильоне, где должна сниматься сцена: «Походи, — говорит, — походи». Он видит, как я хожу, что делаю, а потом говорит – вот это оставь, это оставь, это не надо…

А. Р.: С Хейфицом у меня тоже история была… Он меня пригласил пробоваться на роль Чехова. Мне сделали грим, внешне – похож… Я пришел к Хейфицу в кабинет тихим маленьким человеком, каким представлял себе Чехова. И начал с ним так интеллигентно разговаривать, мягким голосом… Хейфиц говорит: «Вы не знаете, какого роста был Чехов?» Я отвечаю: «Высокий». — «Ну, высокий, а вы чего-то горбитесь, он же метр девяноста два был, да и потом говорил басом, у него был такой густой сильный бас, а вы что так…» Мне стало стыдно…

K. Л.: Толя, как ты думаешь: когда актер может считать, что он состоялся?

А. Р.: Мне кажется, спустя лет двадцать после смерти…

K. JL: Большое видится на расстоянии?..

А. Р.: Да. Когда могут без эмоций анализировать… Есть такие, как Евстигнеев, он состоялся еще до того, как стал актером…

К. Л.: А Евгений Урбанский?

А. Р.: Ты знаешь, Клара, когда мы учились, то жили вместе. Табаков, Евстигнеев, Урбанский и я. Можешь себе представить, какое общежитие было?

K. Л.: Никто из вас тогда не знал, какое будущее каждому предназначено…

А. Р.: Представь себе, красавец Урбанский просто был увалень какой-то. А бывший барабанщик Евстигнеев очень любил общаться со всякого рода кухарками, и они нам приносили обеды в судках… Я никогда не забуду – лежу с радикулитом, входит какая-то барышня с судками: «Евгений Евстигнеев просил вам передать»… Я не мог вставать…

K. Л.: Когда снимаешься, обычно думаешь о том, что будет с картиной, которой ты отдаешь столько сил… У каждой картины отдельная жизнь. После рождения она живет самостоятельно… Но иной раз, еще не успев родиться, куда-то исчезает или что-то с ней происходит совершенно непредвиденное. А в картину вложена частица жизни, нервы, силы, бессонные ночи…

А. Р.: Да, да, вложена часть твоей жизни…

К. Л.: Вот были у тебя такие случаи?

А. Р.: К сожалению, были. Без этого немыслима актерская судьба… Послушай… Две истории… Одна – картина Глеба Панфилова «Романовы – венценосная семья», где я не играл Николая. У меня была роль Георга V, кузена Николая Александровича, — как известно, они были друг на друга как две капли похожи. На фотографии невозможно отличить где Николай, где Георг… Когда Николай приехал на венчание Георга, к нему подходили и поздравляли его с венчанием, а к Георгу подходили и спрашивали, как дела в России… Это не анекдот, об этом Николай Александрович сам написал. Словом, роль получилась. Но Панфилов не может найти средства. Нет денег на озвучание…

K. Л.: Картина готова?

А. Р.: Она готова. Но увы, ждем-с! И вторая история. Несколько лет тому назад снимался фильм о Фаберже. У нас были экспедиции то в Америку, то в Англию, то в Таиланд, то во Францию… В производство вложены бешеные деньги, но там вообще темная история, которую мне трудно понять… Тем не менее, картины тоже нет. Правда, тут все-таки надо сказать, что сниматься в таких четырех странах и плюс к тому пообщаться, увидеть не на картинках, а воочию все яйца пасхальные Фаберже… Это, я тебе скажу, уже огромная плата. Вот когда я понял, что красота спасет мир…

К. Л.: А вам разрешали это снимать?

А. Р.: Да, сама королева Елизавета приняла в этом участие… У меня есть фото в Вестминстерском аббатстве, во время службы. Вот и она просто пустила нас в свои покои. Мы снимали в Букингемском дворце, в зале, где хранитель нам эти драгоценности показывал. Он был в перчатках лайковых, а мы ходили на цыпочках…

K. JL: И как королева?

А. Р.: Была очень смешная история. Во-первых, она спросила, сколько мы ей заплатим за съемку…

К. Л.: Как?

А. Р.: Вот так. Кто-то ради шутки ответил: ну, фунтов двести мы можем… Она говорит: годится… Потом она прониклась симпатией к нам, и ее пресс-атташе пришел однажды и сказал: королева разрешила показать нам фильм о ее частной жизни. И мы видим на экране, что бабушка с двумя ведрами… идет кормить свиней… У нее большая свиноферма, она любит свиней… Интимное, как понимают англичане, это когда королева без короны…

Словом, у нас получилась картина, но опять же деньги. Вроде Гильдия ювелиров России очень заинтересовалась нашей работой, но обидно, что ее пока не видит народ… Ей-богу, стоит посмотреть на эту красоту!

К. Л.: Десять лет назад ты женился на Юле. Ты ее любишь, обожаешь сына. Но мне думается, что тебе не только любовь, но и вера помогает.