Александр Колпакиди - Суперфрау из ГРУ Страница 43

Но Урсуле вовсе не улыбалось «засветиться» еще на границе — она не хотела называть свое имя и оставлять адрес, поскольку в приемнике были спрятаны части, не имеющие к нему никакого отношения. А вдруг кто-нибудь обратит на это внимание? Спор разгорался. Урсула грозила германским консулом, американской фирмой, в которой работала.

— Я буду жаловаться китайскому правительству на плохое обращение с иностранцами! — восклицала она. — Знаю я, как вы «отправите» — я его уже никогда не получу!

Толпа продолжала расти. Раздался гудок паровоза, к ним подошел машинист и сердито сказал:

— Поезд должен трогаться, мы и так опаздываем.

Миша стоял у окна и ревел. В этот момент раздался гудок поезда, стоящего на противоположной стороне платформы. Урсула случайно посмотрела на него и не поверила собственным глазам — из окна вагона высунулся Нико, ее греческий товарищ по учебе в Москве, и с беспокойством наблюдал за происходящим.

— Так вот кто едет мне на смену, — подумала она.

Естественно, они ничем не показали, что знакомы. Единственное, что им было позволено — это обменяться взглядами. Поезд Нико отошел. Урсула поднялась в свой вагон и поехала в Пекин — без радиоприемника, который, все-таки, остался на таможне.

В Пекине она остановилась в отеле, где обычно останавливались все иностранцы, и сразу же отправилась в таможенное управление. Там выяснилось, что разрешение на провоз радиоприемников должны иметь только китайцы. Урсула получила бумагу с печатью и совет отправить ее по почте на границу — через неделю аппарат должен поступить.

— Я не уверена, что это будет неделя, да мы, возможно, столько здесь и не пробудем.

Не могла же она сказать, что они с Иоганном договорились связаться по радио, как только она прибудет в Пекин. И снова она отправилась за сотни километров к границе. Вновь ей пришлось взять с собой Мишу — очень неохотно, поскольку на границе могли возникнуть осложнения. Но осложнений никаких не было. Урсула предъявила свои бумаги, начальник таможни извинился за ошибку. Части передатчика, запрятанные в приемник, не были обнаружены.

Первая радиограмма, поступившая в мае из Центра в Пекин, содержала взволнованный запрос о том, что с ней случилось на границе. Теперь Урсула была уверена, что появление Нико не было галлюцинацией. Он прибыл на определенную, неизвестную ей работу — может быть, действительно, ей на смену…

Наступило время выхода в эфир — вторая ночь пребывания в Пекине. Гораздо позже Урсула задавала себе вопрос: откуда они с Иоганном могли знать, что связь Мукден — Пекин, которой они никогда не пользовались, действует? Было невероятно легкомысленно передавать в двадцать два часа тридцать минут информацию по азбуке Морзе из отеля, полного гостей. Накануне ночью Урсула не спала из-за зубной боли, теперь ей страшно хотелось спать. Заводить будильник ей не хотелось из-за Миши, и из страха заснуть она не решилась прилечь. После посещения зубного врача всю правую половину лица пронизывала боль, страшно болела голова. Но она знала, что для Иоганна это не оправдание — он не мог допустить даже мысли о том, что из-за бессонной ночи и боли можно не выйти в эфир.

Наконец, время пришло. Урсула собрала передатчик, воткнула вилку в штепсель электросети… и весь отель погрузился в темноту. Разведчица поспешно шарила руками вокруг, чтобы в кромешной темноте суметь спрятать все детали. Что, если станут искать, где произошло короткое замыкание и обнаружат, что это случилось в ее комнате? Предохранитель заменили, в отеле зажегся свет, но у нее не хватило духа пойти на риск и включить передатчик еще раз. Да и смысла в этом не было, ясно было, что либо электросеть отеля работает на постоянном токе, либо имеет слишком высокое напряжение. Надо было искать новое место жительства, несмотря на то, что номер был забронирован на неделю. Иоганн уже две ночи ждал ее сигнала.

Урсула вновь упаковала вещи. Переезжая, она рисковала обратить на себя ненужное внимание. Однако она никогда не ставила под сомнение принятые Иоганном решения, а выполняла их. Поэтому мать и сын переселились в пансионат, хозяйкой которого была вдова, немка по происхождению. Две ночи подряд разведчица радировала из своей крохотной комнатки, но связаться с Иоганном так и не смогла.

Вскоре Урсула нашла более подходящее жилье. Ее знакомый, один из братьев Вильгельм, синолог по специальности, живший в Пекине, собирался в Европу и предложил сдать им на несколько месяцев свою квартиру. Переселившись в очередной раз, Урсула отправилась в гости в Шанхай. Там она вновь увидела Гельмута Войдта. Вскоре, во время очередного визита, он загадочным голосом сообщил:

— Одна женщина-коммунистка, которую ты знаешь, хотела бы с тобой поговорить.

Это оказалась Кэт, Рене Марсо — хорошая подруга Урсулы по курсам в Москве. Кэт ждала ребенка и чувствовала себя неважно. На естественное в ее положении недомогание накладывалось еще и ртутное отравление — в последние месяцы ей приходилось заниматься подделкой печатей и работать с ртутной амальгамой. (Впрочем, об этом она Урсуле не сказала, как и о том, что теперь ее зовут Элли Бронина). По соображениям конспирации, эта встреча была нежелательной, но подруги были так рады встретиться!

В мае 1935 года Урсула устроилась в Пекине в доме Вильгельма, в четырех комнатах, каждая из которых, по китайской архитектуре, образовывала свой флигель, выходивший во внутренний дворик. Вместо стекол в деревянных оконных рамах была похожая на пергамент бумага, поэтому ни из дома, ни с улицы ничего нельзя было увидеть.

Урсула описывала город: «Пекин великолепен. Можно было бы остаться здесь на всю жизнь. Это город необычный — такого я еще никогда не видела. Прогулка через городские ворота или в запретный квартал города доставляет мне радость. Здесь все по-другому, чем в Италии, Германии, Америке или в других странах». Обедали они с Мишей, к восторгу ребенка, по-китайски. Однажды, гуляя, Урсула за два доллара купила сто сорок цветущих кустов астры, львиного зева, садовой желтофиоли и сразу же высадила их в грунт. Теперь они в полном смысле слова жили в небольшом цветочном дворике. У Миши были свои грядки — он так нежно заботился о своих цветах, что Урсула часто гадала, выживут ли они. Она гуляла по Пекину, ходила во дворцы, горы, к озерам, и везде брала с собой сына.

Наконец, прибыл Иоганн. Их первое свидание ознаменовалось ссорой. Иоганн был недоволен тем, что она так с ним и не связалась.

— Ты, наверное, вообще не выходила на связь!

Этот упрек серьезно обидел Урсулу.

— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не трусила и никогда тебе не лгала. Не надо срывать на мне свое раздражение!