Леонид Токарский - Мой ледокол, или наука выживать Страница 43

Всегда становилось понятно, кто именно выдал секрет. «Ключи» режут ухо, когда их слышишь.

На следующий день в театре подошла ко мне начальница отдела кадров (о ней ещё пойдёт особый разговор). Она с важным видом сказала, что мы-то знаем о Вашей будущей встрече с американцами, и выложила Танин «ключик», как на тарелочке. Я был счастлив. Во-первых, потому, что всё прояснилось — органы выдали мне бабу, да ещё какую. Во-вторых — понятно теперь, через кого передавать дезинформацию. Как мужик, я был очень доволен и, зная, что сегодня Танечка придёт ко мне, уже предвкушал сексуальный праздник. Не буду утомлять уважаемую публику разного возраста мелкими деталями, но скажу только, что это был самый качественный секс в моей жизни. Мне могли позавидовать даже арабские шейхи со своими гаремами. Я перепробовал с Таней всё, что знал, читал и слышал. Когда у Тани появлялись сомнения относительно её собственного желания, ставились на кон наши отношения и предлагалось разойтись. Она, конечно, не была готова разойтись и клялась мне в вечной любви, и что во имя любви готова на всё. Я, со своей стороны, с огромным удовольствием вкушал плоды разврата с присланной ко мне сотрудницей.

Не я же лишал самого себя элементарного права человека жить в той стране, где он хочет! Я же не назначал себя диссидентом! Не я же нанимал эту девочку на такую работу! Я не присваивал ей воинские звания и не платил ей зарплату... У меня не было ни угрызений совести, ни чувства вины. Я наслаждался чудесным телом, выданным мне советскими властями по праву. Это было воспринято мной как вполне соответствующая плата за ожидавшие меня мучения в лагере

Выяснялось, что и в диссидентстве были свои незабываемые приятные моменты.

Так кто же говорил, что диссидентом быть плохо!

Глава 19

Объявление войны

Надо было переходить к следующему этапу движения вперёд. В начале процесса я дал себе слово, что каждый день что-то должно быть сделано для продвижения к конечной цели. Прежде всего, мне надо любой ценой получить вызов из Израиля и начать официальную борьбу за выезд. Совершенно очевидно — декларация; которую я сделал в ОВИРе, дала мне лишь временную передышку. Но не продвинула к цели даже на миллиметр. Я начал с вызова. Родственники нашли каких-то американцев в Израиле. Те, в свою очередь, нашли ещё кого-то в США. Короче говоря, семья американцев собиралась посетить Ленинград на один день. Они согласились передать мне мой вызов из рук в руки. Это были муж и жена, Морис и Айрис Призант. Мне сообщили в письме, что 22 числа в гостинице «Ленинград» остановится пожилая пара американцев.

У них на руках будет документ, который мне нужен. (Открыто писать в письмах боялись, говорили иносказательно.) Я ждал этого дня, как девочки ждут дня свадьбы. Этот день наступил. С самого утра начал звонить по указанному номеру телефона в гостиницу. Никто не отвечал. Я продолжал звонить до обеда. Никто не отвечал. Появилось предчувствие чего-то недоброго. Как потом выяснилось, чутьё меня не обмануло. Надо было что-то придумать. Время бежало. Анализируя номер телефона, который мне прислали, я подумал, что можно набрать тот же номер с одной изменённой цифрой в конце и попасть куда-нибудь рядом. Так и было сделано. Ответила женщина на русском языке.

Я стал говорить, добавив акцент с ударением на «О»! как говорят простые люди на Волге. Мол, приехал мой «кореш» и не отвечает, он в таком-то номере, можно ли его позвать. Женщина исчезла. Через две минуты она вновь возникла в телефонной трубке: «Так они же иностранцы!». Морис вырвал у неё из рук телефонную трубку и закричал по-английски: «Леонид, это вы!» Мы быстро договорились, что я приеду в гостиницу. Невозможно было объяснить американцам, что войти в гостиницу для иностранцев советскому гражданину — проблема. В те времена была очередная волны борьба с « фарцовщиками».

Фарцовщиками называли людей, скупающих одежду иностранцев и продающих её за рубли советским гражданам. Явление это было порождено банкротством экономической советской системы, которая не в состоянии обеспечить своих собственных граждан нормальной одеждой. До того момента мне никогда не приходилось бывать в ленинградских гостиницах, тем более — в гостиницах для иностранцев. Сюда советские граждане без объяснения причин и предъявления документов не могли даже попасть. Других возможностей встретиться с американцами у меня не было. Пришлось понадеяться на свою матросскую смекалку.

Я долго крутился по городу, спрыгивая с трамвая на ходу, чтобы отделаться от «хвоста», если он был. Подойдя к гостинице, я начал незаметно изучать расстановку сил врага через окна снаружи. При входе стояло два швейцара. Это был первый фильтр. Через десять метров, напрямую от входа, находились лифты. Слева крутился ещё один деятель. Справа находилась администрация. Народу в фойе мало, шансов проскочить было не много. Я выжидал. Подъехал автобус с туристами. Они вышли из автобуса и кучкой двинулись к дверям. Я бросился в самую середину группы и успел затесаться в ней до того, как туристы вошли в фойе. При этом применил знакомую из флота тактику. Опускаешь голову и не встречаешься с инспектирующими тебя глазами — тогда ты исчезаешь в строю. Толпа вынесла меня к лифту. Я поднялся на шестой этаж. Вышел из кабины один. Тут меня ждала ещё одна напасть. С левой стороны от лифта за столом сидела коридорная. В советских гостиницах на каждом этаже всегда сидела дежурная, женщина; которая отвечала за этаж. Она наблюдала за поведением гостей и не допускала появления посторонних лиц на вверенном ей этаже. Эта функция тоже относилась к работе осведомителя органов. Тогда я ещё этого не знал и познакомился с этим явлением впервые. Увидев коридорную, резко повернул в противоположную сторону. Дежурная не успела отреагировать, была чем-то занята. Я постучал в дверь. Мне открыли. В номере находилась американская пара средних лет. Морис во весь голос потребовал у меня предъявить паспорт. Видимо так его проинструктировали в Америке. Я молча протянул ему паспорт, другой рукой показывая в верхний угол. Затем закрыл пальцем рот, объясняя, что всё надо делать молча. Потом также молча показал ему, что передача документов должна произойти на улице. Всё это не было моей паранойей. Дело в том, что передача официальных документов через иностранного туриста толковалась Уголовным кодексом, как незаконная. Передача документов из рук в руки являлась незаконной. Документы должны быть официально получены по почте. Более того, нам могли приписать ещё и политический, диссидентский аспект. Мы потом долго смеялись, когда я объяснил Морису и Айрис, что проверка моего паспорта —это самая глупая мера предосторожности. Изготовление копии паспорта было легчайшим мероприятием для КГБ. Мы вышли на улицу и в толпе, по моему сигналу, он передал мне конверт. Вечером мы встретились опять. Я привёз их в гости к родителям, и мы полночи проговорили. Это была очень приятная еврейская пара из Ohio, Youngstown. Пара состоятельная, владевшая несколькими заводами в Америке. Как я и предполагал, им отключили телефон в номере. Они очень боялись этой миссии с моими документами.