Анна Федорец - Савва Морозов Страница 43

— Быть по-твоему, Зина, еду в Усады.

Вскоре, бросив поводья взмыленной лошади подбежавшему лакею, Морозов шагал к загородному дому отца. Навстречу молодому хозяину торопилась встревоженная прислуга:

— Плохо с барином… Как приехали, сразу слегли.

Той ноябрьской ночью мануфактур-советника Тимофея Морозова хватил первый удар». А его старший сын до конца дней будет укорять себя, что ускорил болезнь отца.

Тем временем у Зинаиды Григорьевны начались роды. Из-за сильного волнения она разрешилась от бремени раньше срока — на восьмом месяце беременности. Первенец С. Т. и 3. Г. Морозовых появился на свет 15 ноября 1888 года. «И получаса не прошло, как с лестницы понеслись поспешные шаги. В столовую хозяйского особняка стремительно вошел» доктор Владимир Федорович Снегирев. «Зинаида Григорьевна лежала на диване. Муж стоял перед нею на коленях, держа обе ее руки в своих руках».[174] Роды прошли тяжело, у врача были серьезные основания опасаться за жизнь матери и младенца. Зинаида Григорьевна вспоминала: «Влад[имир] Федорович] боялся, как бы не было у меня заболевания, назначил сильную дезинфекцию, которую я плохо перенесла. У меня сделался страшный озноб тела, 40 гр[адусов] температура». Взволнованный Савва Тимофеевич вызвал другого врача — соседа по московской усадьбе, профессора Алексея Александровича Остроумова, «который сказал, что у меня отравление, бранил Владимира] Федоровича] и был в отчаянии, оказывается, не всякий организм переносит сильную дезинфекцию. Я почти год отвратительно] себя чувствовала».[175] Тем не менее и мать, и новорожденный сын выжили. Мальчика назвали в честь деда — Тимофеем.

Так за краткий промежуток времени в жизни С. Т. Морозова произошло два события: одно печальное, другое радостное.

Семья в жизни Саввы Тимофеевича Морозова играла огромную роль. Помимо Тимофея Зинаида Григорьевна родила ему еще троих детей: Марию (1891), Елену (1895) и Савву (1903).[176] Зинаида Григорьевна, несмотря на любовь к светским развлечениям, была хорошей матерью. После рождения первой дочери супруги Морозовы ездили в гости к графу Льву Николаевичу Толстому. Жена писателя, «Софья Ан[дреевна], очень была со мной любезна, — вспоминала Зинаида Григорьевна. — Я была очень молода, у меня было тогда 2-е уже детей, и С[офья] А[ндреевна], представляя меня Льву Николаевичу], сказала: «Она такая прекрасная мать!». Дети получили такое же воспитание, которое когда-то Савва Тимофеевич получил от отца. Дома «на своих постах и гувернер с гувернантками, и нянюшки, и бонны, и главенствующая над всеми «всеобщая тетушка» Варвара Михайловна, землячка по Орехово-Зуеву, свой человек на Спиридоньевке». Затем будут гимназии, университеты… С. Т. Морозов любил своих детей, не жалел никаких средств на их воспитание. Любил и жену, полную свою единомышленницу в делах. Так было до тех пор, пока жизнь Саввы Тимофеевича шла в гору.

После того как его сразил первый удар, Тимофей Саввич продержался еще год. Он отмаливал грехи, совершал благотворительные деяния, отдавал родным последние распоряжения. По словам Саввы Тимофеевича, «перед смертью отец позвал меня к себе, хотел что-то сказать наедине, да так и не успел, погрозил мне пальцем и умер». Тимофей Саввич скончался 10 октября 1889 года в возрасте 66 лет на крымской даче, в Мисхоре. Отпевание и погребение главы семейства прошли в Москве, на Рогожском старообрядческом кладбище,[177] «при стечении большого количества народа».

По завещанию Тимофея Саввича Морозова его преемницей на посту директора-распорядителя Товарищества Никольской мануфактуры стала его вдова, Мария Федоровна. Неужели даже на пороге смерти отец не смог простить сына? Думается, обиды здесь ни при чем: глава семейства руководствовался соображениями иного порядка. Тимофей Саввич с юных лет и до последних дней жизни привык заботиться о деле, подчиняя ему свои и чужие интересы. Передавая почти все свое имущество жене, опытный купец тем самым предохранял семейное дело от раздробления. Это подтверждают строки из его завещания: «Все без изъятия недвижимое и движимое мое имение, мною благоприобретенное… в чем бы оно ни заключалось и где бы ни находилось, я завещаю супруге моей Марии Федоровне Морозовой в полную исключительную и независимую ее собственность и в неограниченное владение и распоряжение».[178]

Состояние, оставленное Тимофеем Саввичем своим потомкам, было поистине огромно — 16 миллионов 129 тысяч 018 рублей. Среди прочего, Мария Федоровна получила почти половину паев Никольской мануфактуры и максимальное число голосов на собрании. Сыновьям досталось лишь по 13 процентов общего количества паев, а также по 50 тысяч рублей. Впрочем, Сергей Тимофеевич по-прежнему передавал свои полномочия старшему брату.

Период единоличного управления мануфактурой закончился. Наступил новый период — коллегиальный. Одновременно с ним начался новый этап жизни Саввы Тимофеевича Морозова, который пришелся на первые три четверти 1890-х годов и ознаменовался для него успехом во всех основных направлениях его деятельности.

Глава четвертая

Вершина

Во всякой жизни есть вершины, равнины и пропасти. И тот, кто высоко забрался, рискует, упав, больно расшибиться. Савва Тимофеевич круто шел в гору. Он словно летел по горной дороге на железной колеснице, правя четверкой бешеных жеребцов. Выше, выше, еще выше… уже и солнце близко! В миг, предшествующий падению, жизнь особенно хороша и особенно много обещает на ближайшее будущее. Ветер бьет в лицо, зовет забрать на небо, невольные зрители в восхищении созерцают уверенный бег колесницы.

1890-е годы — пик в судьбе Саввы Тимофеевича Морозова, период когда всё удавалось. Времени, здоровья, созидательной энергии хватало и на заботы о семейном деле, и на активную общественную деятельность, и на покровительство наукам и искусствам. В эти годы Савва Тимофеевич был весел, спокоен, полон сил. Рядом с ним — любимая и любящая жена, в доме резвятся подрастающие дети, а жизнь пусть иногда и огорчает, но чаще преподносит приятные сюрпризы. Казалось, этот человек, одаренный какой-то бешеной энергией, которой с лихвой хватило бы на десятерых, будет преуспевать всегда и во всём. Его напористость завораживала и заражала современников. С. Т. Морозов твердо шел по дороге, проторенной его отцом. Ни малейших признаков того, что он с нее свернет!

И вдруг произошло событие, перевернувшее все его представления о собственной жизни. Словно бомба взорвалась в ухоженном садике: всё вверх тормашками, окна выбиты, яблоня торчит из земли корнями к небу…