В Михельсон - Воздушный мост Страница 43

Портрет капитана Д. Кузнецова на Невском проспекте оказался не случайно. Кузнецов выступил инициатором своеобразного соревнования летчиков за увеличение количества продовольственных рейсов в Ленинград, за наибольшую загрузку самолетов. Это был храбрый, мужественный летчик. Он умел летать днем и ночью в любых условиях погоды и ради дела часто шел на риск. Эта последняя черта наиболее ярко проявилась в его характере в дни полетов эскадрильи на Новоладожском пролете. Здесь он никому не уступил лидерства в соревновании летчиков. Его сильные, многоопытные "соперники" - командиры кораблей А. Калина, А. Куликов, В. Шутов, В. Заерко, Ф. Ильченко, А. Семенков, Г. Бенкуеский, С. Фроловский, А. Добровольский, М. Скрыльников и другие буквально наступали на пятки. Но всякий раз он ухитрялся взять на 200-250 килограммов больше и каким-то чудом выкраивал время для одного, а порою и двух дополнительных рейсов. На Новоладожском пролете был такой день, когда Д. Кузнецов втрое перекрыл суточную норму: совершил на маршруте Новая Ладога - Ленинград пять рейсов, доставив в город 20 тонн драгоценного груза. Это было, казалось, за пределом человеческих возможностей. Но такой уж был характер у Д. Кузнецова - преодолевать непреодолимое, когда это очень надо.

Душой соревнования летчиков и технического состава были комиссары Московской и Особой Северной авиагрупп И. М. Карпенко и В. П. Легостин, начальник политотдела Московской авиагруппы И. К. Потеряйло, комиссары эскадрилий Московской авиагруппы И. С. Булкин, М. М. Комаров, И. М. Кузнецов, Д. С. Гончаренок, комиссары авиабаз С. Л. Окунь (Комендантский аэродром), И. С. Смирнов (аэродром Смольное). Они были опытными политработниками и пользовались заслуженным авторитетом у летного и технического состава.

- Вся наземная работа - подготовка самолетов к вылету, их погрузка и разгрузка, забота о быте и питании летчиков, контакты с местными партийными и советскими органами, аэродромное строительство и многое другое - ложилась на плечи комиссаров эскадрилий, - рассказывал нам при встрече в Москве бывший комиссар Московской авиагруппы И. М. Карпенко. - В своей работе они постоянно опирались на партийные организации эскадрилий. Большинство летчиков и немалая часть инженеров и техников группы были коммунистами. Все важные вопросы, связанные с полетами в блокадный Ленинград, обсуждались на партийных собраниях.

И. М. Карпенко рассказал нам, что эти собрания проходили по-деловому, критика на них была прямой, острой, не взирая на лица, решения принимались конкретные. В эскадрильях хорошо работали агитаторы и пропагандисты, регулярно проводились политинформации и беседы, выпускались стенные газеты и боевые листки. Большое внимание уделялось индивидуальной воспитательной работе в экипажах, в составе которых частенько летали комиссары, выполняя обязанности либо бортмехаников, либо бортстрелков.

- Работа комиссаров эскадрилий облегчалась тем, что экипажи кораблей были дружными, сплоченными, дисциплинированными, - говорил Иосиф Михайлович. - В эскадрильях и экипажах кораблей царила обстановка взаимного доверия и уважения. Все называли друг друга обычно по имени и отчеству, иногда по воинскому званию. Никому не надо было долго объяснять, как лучше выполнить то или иное боевое задание. Каждый понимал своего товарища с полуслова как на земле, так и в воздухе. И еще деталь, характеризующая обстановку в нашей авиагруппе: чинопочитания, угодничества, подхалимажа, неискренности у нас не было. Люди были прямые, принципиальные, правду говорили в глаза, какой бы горькой она ни была... И, как в любом коллективе, лучшей, самой убедительной агитацией был личный пример командиров и комиссаров.

Немало рейсов во фронтовые части и соединения, в глубокий тыл врага и в осажденный Ленинград совершил старший лейтенант И. Булкин, комиссар 3-й эскадрильи, опытный бортмеханик, который в случае надобности всегда мог заменить пилота. На то у него были законные основания - пилотское свидетельство и не раз ему приходилось браться за штурвал самолета, в том числе в тяжелой аварийной обстановке.

Десятки вылетов в блокированный Ленинград совершили комиссары 4-й и 6-й эскадрилий И. Кузнецов и Д. Гончаренок.

Собравшиеся в Хвойной эскадрильи представляли монолитную воздушно-транспортную группу.

Не прошло и недели после создания этой группы, включившей три эскадрильи, как летчики узнали, что навигация на Ладоге, полностью прекратилась. Ленинградской группе был отдан приказ немедленно перебазироваться на полевой аэродром Новой Ладоги и приступить к челночным рейсам на самом коротком плече воздушного моста - Новоладожском пролете.

Дни стали короткими и продолжали идти на убыль. Близость же Новой Ладоги к Ленинграду и значительные запасы продовольствия на ближних базах позволяли максимально увеличить количество авиарейсов в Ленинград.

Как в свое время в Хвойной, в Новой Ладоге к такому повороту событий никто заранее не готовился.

Военный совет своим решением от 15 ноября 1941 года (принятым в день прекращения навигации) обязал командующего ВВС Балтийского флота генерал-майора М. И. Самохина обеспечить подготовку Новоладожского аэродрома и всех его служб к приему транспортных кораблей, прикрытие самолетов на трассах силами морских летчиков-истребителей. На генерал-майора А. М. Шилова была возложена ответственность за подвоз продовольствия и погрузку его в самолеты.

Так же как и в Хвойной, немало забот легло на плечи местных партийных и советских руководителей.

И вот здесь-то как нельзя кстати оказался опыт, накопленный эскадрильями ПС-84 за полтора месяца полетов в блокированный Ленинград из Хвойной.

...Заканчивался первый день работы летчиков на Новоладожском пролете.

Вернулась из последнего, третьего рейса группа ПС-84, которую водил капитан Кузнецов. При заходе на посадку летчики видели застывшие у причалов разбитые фашистскими бомбами баржи, плавающие по большим полыньям мешки с мукой, разрушенные продовольственные склады, пристани.

На пути с аэродрома они встретили группу моряков. Остановились.

- Как слетали, ребята? - опросил пожилой моряк.

- Нормально, - ответил Кузнецов.

Но в тоне, каким он это сказал, чувствовалась обеспокоенность.

- А наши суденышки на приколе... Ладога не пускает. Сейчас на вас надежда, - вставил моряк помоложе.

Нахмурился Кузнецов.

- Надежда надеждой, - сказал он, - а пока с тремя рейсами еле управились...

По выражению его лица было видно: недоволен командир группы.

- Еле управились... Так уже ночь на носу. День-то коротенький, заключил пожилой моряк. - Куда еще летать...