Борис Тесляров - От Карповки до Норвежского моря Страница 43

Прибывшие эквиваленты были не без трудностей размещены на лодке, подключены к соответствующим генераторным устройствам (11 стоек!!!) — приборам 2А-II и в первой декаде мая мы завершили швартовные испытания. К этому же сроку были завершены и швартовные испытания всех входивших в комплекс гидроакустических станций.

Параллельно я готовил Акт комиссии, который в общих чертах был уже одобрен Председателем и согласован с членами комиссии. К 15 мая был подписан Акт швартовных испытаний и мероприятие «Куплет-1» было завершено. Принципиально комплекс был подготовлен к следующему этапу-ходовым испытаниям, мероприятию «Куплет-2». Времени для полного устранения всех замечаний комиссии мы имели достаточно, принимающие выполнение этих работ Жорж Петровский от в/ч 10729 и Женя Смирнов от нашей ВП были с нами. К середине мая были также закончены все подготовительные работы, связанные с установкой ИКУ снаружи и внутри лодки. На берегу уже ждала своего часа доставленная из Ленинграда стрела с поворотным механизмом, в первом отсеке был установлен переносной пульт управления, вокруг которого уже колдовали наши приводчики Лёва Дмитриев и Саша Болонин. Почти весь период подготовительных работ и работ по установке и наладке ИКУ сопровождала Ольга Ивановна Вертман — сотрудница сектора акустических измерений, а к моменту установки ИКУ на носовую оконечность приехал начальник конструкторского сектора Е. В. Яковлев и конструктор ИКУ В. М. Ортин.

В это же время состоялась первая примерка «седла» для гондолы, которая оказалась и окончательной — «седло» сидело на гондоле, как влитое. К этому событию приехали разработчики УПВ с Пролетарского завода и я познакомился с ответственным сдатчиком УПВ Б. И. Селивановым (Борис Александрович, спокойный и выдержанный, знающий свое дело и великолепно умевший свои трудности перекладывать на наши плечи, со сдержанным чувством юмора и при всякого рода трудностях и неудачах всегда повторявший — «теоретически — лошадь, практически — не везёт (невезёт)», с которым мы работали с небольшими перерывами вплоть до окончательной сдачи комплекса в 1982 году. В числе многих майских дел была также подготовка директивных документов для проведения ходовых испытаний. Эти документы готовились под непосредственным руководством приехавшего заместителя председателя заводской комиссии Л. П. Хияйнена. Лев Петрович приехал, естественно, в своей адмиральской форме. Проблем с гостиницей не было никаких, его ждал в «Беломорье» адмиральский люкс. После короткого обсуждения наших дел мы отправились к командиру базы Симоненко, который радушно встретил Хияйнена и даже узнал меня. Лев Петрович договорился, что мы перешлем сюда программу и методику ходовых испытаний и с помощью штаба базы будем готовить документы. Переходя вместе с Хияйненом из кабинета в кабинет, я тогда впервые по настоящему понял, как хорошо быть адмиралом. Всё и все были к нашим услугам. Нам предоставили отдельную комнату и выделили группу офицеров, в которой один отвечал за подготовку графического плана, другой — за связь с Флотом в плане корабельного обеспечения, третий — за получение гидролого-акустических характеристик в полигонах наших испытаний и т. д. Даже был лейтенант, который отвечал за связь с секретным отделом и обеспечивал нас документацией, в том числе и нашей программой и методикой ходовых испытаний, которая являлась основой для разработки директивных документов. Через несколько дней на столе лежали две «картины», два графических плана наших испытаний. Первый был весьма скромный, т. к. отражал только первую часть наших испытаний — электоакустические измерения с помощью ИКУ, когда специального корабельного обеспечения нам не требовалось, кроме страхующего СКР. Но даже этот скромный план выглядел очень эффектно. Отличная графика в цветном исполнении, броский заголовок с выделенным словом «СКАТ», каллиграфические надписи, очерченный полигон испытаний с расставленными на нем подводной лодкой и СКР. В качестве приложения была разработана директива командиру СКР — когда, где и что он должен делать, расписание сеансов связи и пр. Так как всё было впервые — и движение лодки в надводном положении с заваленной на борт стрелой ИКУ, и поворот стрелы с дальнейшим её вращением в диапазоне углов обзора основной антенны в подводном положении, и ранее никогда не выполнявшийся у атомоходов манёвр зависания без хода под водой, и многое другое, то директивой был предусмотрен наладочный выход с ИКУ. В разработке второго плана, собственно ходовых испытаний, участвовали наши руководители подсистем и Жорж Петровский. Второй план был, как говорят в Одессе, «что-то с чем-то». Все достоинства первого были дополнены множеством схем взаимного маневрирования нашей лодки и обеспечивающих лодок и кораблей, в качестве которых предусматривались подводная лодка пр. 667БДР и проекта 675 с аппаратурой «Штиль-1» для проверки режима связи с повышенной скрытностью, которая должна была придти в Северодвинск из Видяево и два СКР. Этот план был настоящей картиной с эпизодами «морских сражений». К нему также прилагались отпечатанные директивные указания о том, как вести себя тому или другому обеспечивающему кораблю, а также обязательное требование представить в штаб Беломорской базы выписки из формуляров лодок и кораблей с данными их шумности. Все разработанные документы были подписаны и утверждены к июню месяцу. Лето мы начинали полностью готовыми к нашим ходовым испытаниям. У многих членов нашей команды, которые не были задействованы на первом этапе ходовых испытаний появилась возможность поехать домой и немного отдохнуть от командировочной жизни до начала второй части. Самый конец мая немного порадовал нас весенним солнцем и чтобы как-то разрядиться от напряженной работы мы даже совершили две экскурсионные поездки на нашем автобусе — первой была обзорная экскурсия по Архангельску, а вторая — в пригород Архангельска Малые Карелы, где расположен уникальный музей деревянного зодчества.

Начало второго куплета

Беломорская навигация 1978 года началась для нас 8 июня, в четверг, наладочным выходом с ИКУ. Из всего множества выходов в Белое море, пожалуй, только выходы с ИКУ были полностью наши. Все дальнейшие выходы лодки, включая и второй этап наших ходовых испытаний, были всегда с чем-то совмещены: то с оставшимися на потом испытаниями навигационной системы, то с непонятными испытаниями БИУСа, то с торпедными стрельбами, то с проверками корабельных машин и механизмов. Оно и понятно. Выход атомной подводной лодки в море очень дорогое удовольствие. И хотя тогда на «войну» выделялись огромные средства, тем не менее, Флот всегда что-то с чем-то совмещал. После того, как на носу лодки было установлено ИКУ, которое по-сути представляло собой верхнюю часть строительного башенного крана, наша лодка, и так имевшая необычный вид из-за гондолы на руле, обрела совсем странный облик и при определенной степени фантазии напоминала жюльверновский «Наутилус».