Ирвинг Стоун - Страсти ума, или Жизнь Фрейда Страница 44

– Используй это. Облегчи свои тяготы.

У Зигмунда запершило в горле:

– Вы знаете, профессор, я должен отдать их моей семье.

– Нет! Я против этого. Ты много работаешь и не можешь позволить себе помогать другим людям. – Затем Хаммершлаг уступил: – Ладно, отдай половину семье.

Бывали времена, когда Зигмунду казалось, что, возможно, астрологи и правы: в определенные периоды планеты создают помехи и все идет из рук вон плохо, затем по причинам, которые невозможно определить, все меняется. К нему прислали студента для прохождения полного курса анатомии мозга. Было сказано, что студент хорошо заплатит, если доктор Фрейд сумеет уложиться в четыре недели. Друг прислал ему пациентку – продавщицу фруктов из магазина «Три ворона», страдавшую от непрерывного шума в ушах. Зигмунд договорился, что доктор Поллак обследует ее, чтобы убедиться в отсутствии органических пороков, после чего была применена электротерапия. Шум прибора, возможно, вытеснил шум в ушах, и женщина вернулась домой излечившейся. На следующее утро она принесла корзинку фруктов для господина доктора. Из Института психологии от Иосифа Панета пришла весточка. Он хотел бы навестить его вместе с Софией, на которой женился шесть месяцев назад; они придут на ланч в следующий полдень, принесут немного сандвичей и пирожков. Не мог бы Зигмунд сварить к этому времени кофе?

Свадьба Панета прошла хорошо; после венчания был дан обед в ресторане «Ридхоф»; оркестр играл вальсы, гостей развлекали лучшие певцы, танцоры и акробаты, которых смог найти Иосиф. Ему не нужно было прикидываться бедняком. У него была приятная жена, их дом всегда был открыт для друзей, и они хотя бы раз в неделю могли наслаждаться хорошей пищей, напитками и сигаретами. Фрау Панет начала приобретать Иосифу лучшие шерстяные костюмы, сорочки и ботинки. Дни жизни Иосифа как отшельника остались позади.

Зигмунд не преминул заметить, как хорошо он выглядит.

– К своему удовольствию, я обнаружил, что моя жена умнее меня! – воскликнул Иосиф. – Послушай, какую чудесную мысль она высказала. Софи, покажи Зигу банковский счет. Фонд Зигмунда Фрейда. Мы положили на твое имя в банк тысячу пятьсот гульденов. Проценты за год составляют восемьдесят четыре гульдена, это позволит тебе посетить Марту.

Зигмунд смотрел на друга ничего не понимающими глазами.

– Иосиф, Софи, что вы говорите?… Тысяча пятьсот гульденов в банке на мое имя? И я могу использовать проценты для поездки в Вандсбек?…

Иосиф усмехнулся:

– О, никаких ограничений. Тысяча пятьсот гульденов твои и могут быть использованы в любых целях. Если хочешь, женись хоть сейчас, деньги – твои. Если хочешь основать здесь, в Вене, частную практику или удрать в Америку, деньги тоже твои.

– Иосиф, это сказка Ганса Христиана Андерсена! Его руки дрожали. Он пролил кофе на скатерть, и София отобрала у него кофейник.

– Я получил свидетельство дружбы, – бормотал он. – Может быть, мне удастся сделать пусть скромное добро в. ответ. Но такая щедрость! Мои внуки до седьмого колена будут благословлять вас.

Когда чета Панет ушла, Зигмунд взял банковскую книжку – первую, которую он когда–либо держал в руках, – и положил ее на стол рядом с фотографией Марты. Он решил, что, как бы туго ни было, тратить деньги на текущие нужды он не будет. Проценты будет снимать так часто, как позволит банк, и отдавать родителям. Но основная сумма должна храниться для самой неотложной цели: либо для женитьбы, как говорила София, либо, как сказал Иосиф, для открытия частной практики.

Планеты и впрямь вращались по–новому. Игнац Шёнберг также получил приятное известие. Профессор Монье Уильямс пригласил его в Оксфордский университет для совместной работы над новым Санскритским словарем. Он предложил гонорар в 150 фунтов стерлингов и обещал поставить имя Игнаца на титульном листе как соавтора. Последнее было важным для получения звания профессора университета. Радостные известия ждали сестер Бернейс.

Тем временем потоки больных продолжали поступать в отделение нервных заболеваний Шольца, хирургическое отделение Бильрота, отделение внутренних болезней Нотнагеля, психиатрическое отделение Мейнерта и кожное отделение фон Цейсля. Женщина тридцати лет упала с лестницы и ударилась головой о камень. Ее доставили в больницу без сознания. К Зигмунду она попала спустя два часа, из левого уха текла кровь. Он поставил диагноз: сотрясение мозга с повреждением черепа, трещина прошла по височной кости, порвана барабанная перепонка. Разумнее всего было бы не трогать ее. Она очнется, по–видимому, в этот же вечер. Нужно лишь не допустить развития инфекции оболочки мозга. Он сумеет через четыре дня отправить ее домой. Он так и сделал, хотя головная боль сохранилась и она оглохла на левое ухо.

Для следующего пациента – бухгалтера – ему понадобился совет доктора Карла Коллера из глазного отделения: пациент жаловался на головные боли, а также на то, что не видит цифры на правой стороне страницы. Когда же он смотрит прямо перед собой, то левая сторона видимого поля окутана дымкой. Коллер держал свои руки сбоку и сзади головы мужчины, затем принялся медленно выдвигать их вперед. Первой вошла в поле зрения пациента правая рука доктора, а затем, когда правая была еще близка к пациенту, – левая. Из работ по вскрытию черепа для исследования мозга Зигмунд знал, где может находиться опухоль: в мозгу между оптическими нервами. Мужчина ослепнет через год – пять лет. Ему нельзя помочь, но бесполезно и держать его в больнице, разве что довести до конца историю болезни. Больному был дан совет подыскать такую работу, которая не связана с напряжением для глаз.

Изо дня в день поступали пациенты с амиотрофиче–ским боковым склерозом, страдающие неуклюжестью при ходьбе и нарушением координации движений; с церебральными тромбозами, когда оказывалась парализованной та или другая сторона тела; с расстройствами в согласованности движений; с прогрессирующей атрофией мускулов, когда постепенно исчезали, рассасывались мускулы; с рассеянным склерозом, сопровождавшимся конвульсиями; с инсультами и инфарктами; со свинцовым отравлением; с опухолями в мозгу; с менингитом; больные, которые непроизвольно дергались, дрожали и падали; пациенты с ишиасом, грыжами, с потерей чувствительности.

Наиболее трудной задачей для врачей отделения нервных заболеваний было ослабление боли. В их распоряжении были водные растворы бромидов, хлороформ, опиум. Зигмунд поставил перед собой задачу пройти курс фармакологии, изучить историю создания лекарств, их физиологические свойства и лечебное применение.

Доставлялись больные истерией, все – женщины, поскольку слово «истерия» происходит от греческого слова «хистер», что значит «матка». У мужчин нет матки, и посему они не могут быть истериками. Ранние медицижкие книги утверждали, будто матка перемещается в женщине и это вызывает различные болезненные вспышки; лечение сводилось к тому, чтобы вернуть матку на должное место. Зигмунд вспомнил случай с женщиной, которой доктор Поллак сделал впрыскивание воды. Однако он обнаружил, насколько обманчива болезнь. Он поставил в одном случае диагноз истерии, а когда пациентка умерла, вскрытие показало наличие рака. Истерия существовала бок о бок с фатальной болезнью. Он рассуждал: «Пусть это будет для меня предупреждением никогда не упрощать! Одна болезнь может скрывать другую, а та, возможно, и третье осложнение».