Моя жизнь и стремление. Автобиография - Карл Фридрих Май Страница 44

«Нет, я этого еще не понимаю», признался я.

«Я тоже», — признал он. — «Но поразмышляйте об этом!»

Это размышление, которое он мне посоветовал, не привело ни к каким результатам.

Это был чисто психологический вопрос.

Опыт — единственный мудрый учитель, и мне пришлось пережить этот опыт прежде, чем я его понял, к сожалению, к сожалению!

VI. На колпортаже

Это закончилось.

Я вернулся домой.

Был ненастный весенний день, шел дождь и снег. Отец пришел встретить меня. И на этот раз ему снова даже не пришло в голову упрекнуть меня. Он читал мои рукописи и почти наизусть помнил мои письма. Теперь он знал, что ему больше нечего бояться в отношении моего будущего. По этому поводу он поговорил с Мюнхмейером и сказал, что тот хочет меня видеть.

«Это будет излишне», — сказал я. — «Этот человек хочет бульварных романов, захватывающих любовных историй, не более того. Я не пишу таких вещей. Он, вероятно, думает, что я бесчестный, из-за того, что люди говорят обо мне, и что я состряпаю колпортажный роман, что принесет ему много денег, но погубит меня. Он неправ. У меня совсем другие цели и задачи!»

Отец со мной согласился.

Когда мы поднялись над городом и увидели его лежащим перед нами, он указал на ближнюю деревню, на отдельно стоящий, недавно построенный дом, и спросил меня:

«Ты знаешь, что там?»

«Разве это не то место, где тогда был пожар?»

«Да. Через несколько дней после твоего отъезда открылось, кто его поджег. С преступником разобрались очень быстро. Он попал в тюрьму раньше тебя. Мать тебе все расскажет».

«О нет! Я ничего не хочу знать, вообще ничего. Попрошу молчать об этом!»

В тот же вечер я узнал, что местный сержант хвастался в баре, как внимательно он будет следить и наблюдать за мной в течение двух лет, он не сведет с меня глаз ни на день!

Он пришел на следующее утро и толкнул в грудь таким образом, что и обвинить было нельзя, но и последствия были чреваты рецидивом.

Он утверждал, что на два года назначен моим руководителем, которому я обязан ежедневно подчиняться.

Затем он вытащил из кармана соответствующие параграфы закона, чтобы прочитать мне лекцию о моих обязанностях.

Я не сказал ни слова, но открыл дверь и жестом приказал ему выйти.

Когда он замедлил, это сделал я.

Я пошел к мэру и быстро с этим справился. Я попросил заграничный паспорт, и когда мне сообщили, что это невозможно, без лишних слов, на следующий день я уехал без паспорта.

В поезде я сидел в пустом купе.

Пересекли границу.

Внезапно я испытал внутреннее возмущение, начал злиться, кричать и рычать как в деревенской гостинице, где рабочие бьют друг друга ножками стула. Сотни фигур и сотни голосов были тем следствием, что оно вызвало.

Раньше это бы меня ужаснуло, но сегодня оставило равнодушным.

Эти болотные воспоминания, отказывавшиеся сдаться, утратили надо мной власть. Я не отреагировал на это, и им пришлось постепенно затихнуть самим по себе.

Во втором томе будет рассказано, куда и как прошло это путешествие.

Тем временем Мюнхмайер пришел спросить обо мне.

Меня уже не было. Затем он заплатил гонорар и пошел домой, ничего не добившись.

Примерно три четверти года спустя он появился снова и не один, а со своим братом.

На этот раз он застал меня дома, потому что я снова был там, чтобы писать и печатать свои «Географические проповеди».

Его брат был портным, а затем стал разносчиком книг.

Дела до сих пор шли хорошо, в самом деле, замечательно, но теперь появилась опасность резкого разрушения. Ему нужен был спаситель, а я должен был им стать!

Мне это было непонятно, потому что я никогда не имел ничего общего с Мюнхмейером, да и не хотел иметь с ним ничего общего, и не знал ни его, ни его ситуацию.

Он объяснил мне это.

Он был умным, расчетливым, очень красноречивым человеком, и его брат так красиво его поддержал, что я не отверг их сразу, но позволил им высказаться.

Но затем я оказался — в ловушке, хотя никогда не предполагал даже саму возможность любых деловых отношений с «Колпортажем».

«Мюнхмайер» превратилась в солидную типографию с наборным цехом, печатными формами и т. д.

Однако то, что он публиковал, было самыми низкими сплетнями. Он говорил о так называемой «Черной книге» с множеством криминальных историй, о так называемом «Храме Венеры».

«Храм Венеры», настоящая золотая жила, как и некоторые другие изделия того же рода, но теперь эта еженедельная газета издавалась под названием «Наблюдатель на Эльбе».

Основатель и редактор этой газеты — писатель из Берлина Отто Фрейтаг, очень умелый, энергичный, но чрезвычайно опасный человек в бизнесе.

Он рассорился, внезапно ушел из редакции, захватив с собой все рукописи, и теперь намеревался печатать подобные «Наблюдателю на Эльбе» страницы, чтобы уничтожить его.

«Если я не найду теперь же другого редактора, который превзойдет этого человека, зная, как справиться, для меня все потеряно!» — пришел к выводу Мюнхмайер.

«Но зачем вы пришли ко мне?» — спросил я. — «Я не редактор, не корректор правщик!»

«Пусть это будет моей заботой! Я много слышал от вас и, прежде всего, читал ваши рукописи. Я знаю свой путь. Вы тот, кто мне нужен!»

«Но у меня совсем другие планы и на колпорт меня никто не приведет!»

«Потому что вы его не знаете. Вы также можете сделать на нем добро. Чем вы планируете заняться?»

Я объяснил ему свои планы. Тогда он загорелся, он был в восторге от них. Он был одним из тех людей, которые любят восторгаться возвышенным, высоким, но живут низко.

«Это превосходно, великолепно!» — воскликнул он. — «И вы сможете достичь всего со мной, лучше и быстрее всего со мной!»

«Вот как?!»

«Вы напечатаете эти вещи вместе со мной и в пятницу сделаете его новую газету бесполезной!»

«Однако это могло бы быть легко. А что, если мне не понравится ваш „Наблюдатель на Эльбе“? Я с ним не знаком».

«Тогда оставим его, и вы найдете вместо него новый лист!»

«Какого рода?»

«На ваше усмотрение, насколько это соответствует вашим целям!»

Признаюсь, это обещание перевесило больше половины в его пользу.

Что касается моих планов, это прозвучало почти как находка!

Он дал дальнейшие обещания, которыми облегчил мне выполнение его желаний.

На это пришлись мои собственные соображения.