Юрий Башмет - Вокзал мечты Страница 44

Раньше я думал, что хоровое дирижирование – это нечто совершенно другое, что хор – организм более медленной реакции, для него нужен другой показ, другой ауфтакт, какая-то другая энергия. Может быть, так и должно быть, но у меня с Хором соборов Московского Кремля образовались именно музыкантские "доверительные" отношения.

Я не учился дирижировать хором, и поэтому мне нужны были люди, которые бы просто уважали меня как музыканта, понимали бы, что я могу и ошибиться, верили в мои идеи. Конечно, очень многое зависело от руководителя хора, Геннадия Дмитряка, который сумел внушить мне, что коллектив ко мне хорошо относится. Прекрасно, что в нашей стране существуют коллективы, которые, несмотря на все сложности, находятся в такой форме. Для них главное – творчество и его результат.

Добавлю лишь, что все эксперименты происходили два года назад в чудном месте на небольшом острове в Средиземном море, известном прежде всего тем, что двести лет назад здесь несколько месяцев провел в изгнании один из самых знаменитых людей Европы.

Музыкальная лаборатория имени Наполеона Бонопарта

А начну я с Гоги Эдельмана, друга детства…

Мы сидели с ним в школе за одной партой много-много лет. Все, что проходит в юношестве впервые – первая чашка кофе, первый бокал вина, первые сигареты, первые танцы с девушками и много чего еще, – все было вместе. Он был сыном замечательного педагога, преподавателя музыки, заведующего кафедрой фортепиано во Львовской консерватории Александра Лазаревича Эдельмана. В доме у Гоги стояли очень хорошие рояли, была прекрасная стереоаппаратура. Это очень важно: если ты впервые соприкасаешься с классической музыкой, когда она звучит в примитивном моноприемнике, вряд ли возникнет желание посвятить себя ей. В доме Эдельманов я впервые услышал Шестую симфонию Чайковского, Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова. И это решило мою судьбу – именно с того момента я понял, что влюблен в классическую музыку.

Сложилось так, что Гога вскоре уехал за границу. Его жизнь там была трудна и далека от музыки. Но вот через двенадцать лет мы встретились вновь, и у нас возникла идея создать музыкальный фестиваль. Это стало нашей общей мечтой, а потом реальностью – фестиваль "Эльба – музыкальный остров Европы" живет! Как и в детстве, мы все поделили по-братски, то есть поровну. Я, так сказать, лицо фестиваля, его артистический директор, а Гога президент и главный организатор. Но самое главное, Гога вернулся к роялю и сейчас делит себя между организацией фестиваля и музыкой.

Теперь о фестивале. Его рождение пять лет назад было приурочено к открытию (чуть ли не после столетнего ремонта) старинного, необыкновенно уютного театра, в свое время построенного для опального императора.

Остров по сей день полон воспоминаний о Наполеоне. Отмечен буквально каждый его шаг. Два музея предлагают туристам и островитянам все о жизни великого полководца, великого реформатора (в том числе этого острова), великого изгнанника. И лишь одно кафе в главном городке острова – Портоферрайо – гордо отмежевалось специальной вывеской: "В этом кафе никогда не бывал Наполеон".

А театр хорош – на маленькой площади, высоко над городом. Он стал нашим любимым домом, как и маленькое кафе рядом, и большой ночной "домашний" ресторан внизу, у самой воды.

Я уже упоминал выше, что импровизация в классической музыке – это прежде всего вопрос внутренней творческой свободы. Каждый профессиональный музыкант в состоянии импровизировать, но нужна та полетность, при которой человек чувствует себя действительно свободно, не боясь нарушить некоторые сложившиеся понятия, рискнуть, не теряя при этом сути произведения.

Меня связывает большая творческая дружба с выдающимся итальянским виолончелистом Марио Брунелло – лауреатом конкурса Чайковского. Марио в прошлом концертмейстер группы виолончелей в театре "Ла Скала", а сегодня он очень важная фигура в музыкальном мире Италии. У него есть и свой фестиваль, и свой камерный оркестр.

Его манера исполнения музыки Баха безупречна. В нем органично сочетаются современность восприятия старой музыки с глубокими знаниями в области аутентичного исполнительства. В его исполнении музыка Баха – живая философия, очень гармоничная и невероятно обворожительная.

На одном из фестивалей на Эльбе он предложил интересную экспериментальную программу с участием известного итальянского джазового саксофониста Клаудио Фазоли. Это была композиция в стиле crossover, где каждая из частей виолончельных сюит Баха продолжалась свободными импровизациями саксофона.

То, что делал Марио, было совершенно изумительно, а импровизации саксофониста, игравшего после Марио, порой вступали в противоречие с музыкой Баха. Хотя сам факт такого опыта, буде он доведен до конца, до совершенства, я думаю, заслуживал бы внимания.

Так что же такое crossover? Буквально crossover – это пересечение, соединение различных жанров в пределах одного музыкального произведения. Сегодня существует много записей, соединяющих, скажем, знаменитого музыканта – исполнителя классической музыки с индийскими народными оркестрами или с цыганским ансамблем. И джаз с классикой или джаз-рок опять же с классикой. То есть встречаются люди разных культур и находят особое удовольствие в профессиональной дружбе, в поиске новых выразительных средств в музыке.

Один из подобных опытов произошел еще в прошлом столетии и даже тысячелетии, то есть четыре года назад, во время второго фестиваля на Эльбе. Виновником, вернее, инициатором и автором стал мой старинный товарищ Игорь Райхельсон – удивительный, разносторонний человек и прекрасный пианист. Он вырос в Ленинграде, а потом переехал в Нью-Йорк, где учился у профессора Эдельмана, того самого, отца моего друга Гоги. Параллельно Игорь занимался еще и на джазовом факультете. Потом, как он сам выражается, понял, что это плохой бизнес, и нашел хороший бизнес, настоящий. Он стал заниматься цветными металлами. Компания его очень успешно развивалась (она и сейчас существует и действует), но никто из окружавших Игоря не знал, что он каждый день, возвращаясь из своего офиса домой, по нескольку часов занимается на рояле. И так на протяжении многих-многих лет. На пюпитре рояля у него стояли ноты Шопена, Скрябина, Рахманинова, Моцарта. Так что он всегда был в отличной пианистической форме. Но потом его как прорвало – он начал очень много сочинять.

Так вот, в 1999 году Игорь Райхельсон создал произведение в стиле, который вскоре обрел специальное международное название "crossover". Это была его сюита для альта, саксофона, рояля, камерного оркестра и джазовой группы. Произведение предполагало, что солисты должны импровизировать в некоторые моменты на написанные темы. Поэтому приглашенные высочайшего класса джазовые музыканты имели возможность показать себя в полном блеске. Саксофонистом был наш замечательный Игорь Бутман, который во многом и способствовал созданию этого произведения. Они коллеги и друзья с Игорем. Он же собирал и остальных джазистов, из которых особенно запомнился контрабасист Эдди Гомес, один из самых великих джазовых музыкантов Америки.