Леонид Дубровин - Пикировщики Страница 44

В середине февраля 1943 года наша дивизия перебазировалась ближе к левому флангу фронта, на аэродромы, расположенные северо-западнее Калуги. Командный пункт мы развернули на старом «насиженном» месте — в южной части Кондрова. Здесь мимо нас днем и ночью проходили войска и боевая техника, готовилось наступление, длительное затишье на Западном фронте, как видно, приближалось к концу.

Первый удар по врагу с воздуха дивизия нанесла утром 22 февраля. Из-за плохой погоды действовали мы мелкими группами и одиночными самолетами. Бомбардировали в тот день наземные цели в районе Жиздра, Людиново, Зикеево. На следующий день погода улучшилась, и полки в полном составе трижды поднимались в воздух. Мы вылетали на бомбардировку с приподнятым настроением, желая новым боевым счетом отметить день рождения родной армии.

Но последующие события дня развивались не так, как хотелось. Каждый вылет экипажей сопровождался налетом на Пе-2 фашистских «фокке-вульфов». Дело в том, что истребители сопровождения действовали только в районе целей, а на маршруте полета мы отбивались от вражеских истребителей своими силами, в результате понесли потери.

Хотя командующий воздушной армией ни в чем не упрекал нас, приняв на себя вину за то, что не выделил истребителей для сопровождения, мы в дивизии все же старались глубже разобраться в причинах боевых потерь. О них станет известно позже. Как выяснится, воздушные разведчики противника, наблюдая за нашими аэродромами, передавали по радио время взлета, а у боевых кораблей — курс, по которому они уходили на задания, и навстречу нам тут же взлетали вражеские истребители.

Встал вопрос о срочном пополнении, и тогда командарм распорядился отправить пятнадцать экипажей на авиационный завод для получения новых машин.

Тем временем после упорных боев войска фронта освободили Ржев, через три дня — Гжатск, а 12 марта — Вязьму. Преследуя фашистов, воины Калининского и Западного фронтов с боями прошли 130–160 километров, ликвидировали сильно укрепленный ржевско-вяземский плацдарм врага и вышли на дальние подступы к Смоленску. В этот боевой успех внесли вклад и мы, авиаторы 204-й бомбардировочной авиадивизии. Общие итоги боев вызывали удовлетворение, но боль утрат боевых товарищей тяжелым камнем лежала на сердце...

Первой радостной вестью в дивизию пришло сообщение о том, что экипаж подполковника Мартынова жив. Они — командир экипажа, штурман майор Армашов и стрелок-радист сержант Иванов — возвратились на свой аэродром восемь дней спустя после того памятного вылета 23 февраля. Вот что с ними произошло.

Экипаж подполковника Мартынова, ведущий группу Пе-2, выходил на заданный объект бомбежки.

— «Фоккера»! — крикнул стрелок-радист сержант Иванов. Но Мартынов и Армашов уже увидели истребителей гитлеровцев. «Фокке-вульфы», набирая высоту, готовились к атаке. Еще минута — и по самолету ударили первые очереди из пулеметов и пушек. Снаряд пробивает кабину пилота, разрушена приборная доска. Но командир экипажа продолжает вести самолет к цели.

На боевом курсе штурман Армашов сбрасывает бомбы и тут же передает:

— Командир, горит правая плоскость!..

Мартынов со снижением выводит самолет из общего строя, стремится сбить пламя, круто разворачиваясь влево. Но огонь разрастается и приближается к фюзеляжу. В заполненной дымом кабине трудно дышать.

— Гриша, сорви колпак! — кричит Мартынов штурману самолета. Но штурман не слышит: связь уже вышла из строя. С трудом сбрасывает колпак кабины сам. Дышать стало легче. Пилот выводит самолет на обратный курс, может, удастся дотянуть до своих.

Но в кабине стрелка появилось пламя. Сержант Иванов стал задыхаться — огонь вот-вот переметнется на одежду. Собравшись с силами, он выбрасывается из кабины. А самолет валится на горящее крыло, резко теряет высоту. Как ни старается Мартынов удержать машину в горизонтальном положении, ничего из этого не получается — земля все ближе, ближе.

В последние секунды штурман обхватывает командира» руками, чтобы при падении предохранить его от удара головой о приборную панель кабины. Пе-2 горящей плоскостью цепляется за деревья и падает в лесную гущу...

Помогая друг другу, летчик и штурман выбрались из полуразрушенной машины. У Мартынова — резкая боль в плече... У Армашова, похоже, расплющена грудь: при приземлении он сильно ударился о бронеспинку сиденья. Но надо немедленно отходить от самолета — в каждое мгновение могут взорваться бензобаки.

А по опушке леса уже бегут к горящей машине гитлеровцы. Летчик и штурман залегли в густом ельнике. Сворив карту с местностью, они убеждаются, что находятся на позициях вражеской обороны. Только три километра отделяют их от переднего края, но какие это километры!.. Вокруг все изрыто противотанковыми рвами, окопами, траншеями. Как из-под земли, то тут, то там вырастают корчащиеся на морозе гитлеровцы. И все-таки они пошли — другого выхода судьба не предоставила.

Восемь дней и ночей длился этот путь. Скрываясь от гитлеровцев, днем Мартынов и Армашов лежали в снегу под ветвями поваленных деревьев, а ночью настороженно продвигались к линии фронта — оборванные, в разбитых унтах, продуваемые до костей злым февральским ветром. Мучил голод, иссякали силы от бессонницы. За все время только раз им удалось проглотить по пригоршне ягод промерзшей калины, с большим риском сорванных вблизи немецкой землянки.

Ночью перешли линию фронта. В дивизию возвратились измученные, истощенные — трудно было узнать. Из самолета, который доставил Мартынова и Армашова на аэродром, их вынесли на руках.

А стрелок-радист Иванов приземлился на вражескую позицию, попал в плен. С группой других военнопленных он бежал из лагеря, нашел партизан и год воевал в партизанском отряде. Как-то Иванов упросил командира отряда, чтоб тот поспособствовал ему возвратиться в родной полк. «Ты это заслужил», — ответил командир партизанского отряда и при первом же удобном случае отправил сержанта на Большую землю на связном самолете. Через несколько дней стрелок-радист занял свое прежнее место в кабине боевого Пе-2.

А в полдень 22 марта 1943 года северо-западнее Калуги, в небе над Полотняным Заводом, появились пятнадцать истребителей Як-1. Это шла на посадку «Нормандия» — эскадрилья французских летчиков. Лидируемая нашим Пе-2, она садилась на аэродром, с которого товарищам по оружию предстояло вместе с нами сражаться на советско-германском фронте. По тому, с какой легкостью и точностью «яки» произвели посадку на незнакомом аэродроме, нетрудно было убедиться в высокой летной выучке пилотов.

Эскадрилью «Нормандия» сформировали в конце 1942 года в городе Иваново из французских летчиков-антифашистов, добровольно прилетевших в нашу страну, чтобы сражаться за ее свободу и независимость. Наименование ей дали сами французы — в честь одной из северных провинций своей родины, которая больше других пострадала от немецко-фашистской оккупации.