Алексей Шишов - Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона Страница 44

— Но это авантюра, а вы, Дроздовский, своим упрямством смахиваете сейчас на маньяка, который готов погубить людей.

— Меня, господа, можете называть как угодно, авантюристом или маньяком. Но я не изменю присяге государю императору, единожды мной данной. А свою бригаду в бой поведу…

…Когда генералу от инфантерии Щербачеву доложили о ситуации с формированием при 9-й армии Кельчевского Добровольческого корпуса, он впал в уныние. Это, пожалуй, была его единственная надежда на удержание фронта в своих руках, на котором от полков старой армии оставались уже во многих случаях одни названия и номера. Он спросил прибывшего к нему в Яссы с докладом генерала Сахарова:

— Мнение участников совещания, Анатолий Николаевич?

— Корпуса как боевой силы на сегодняшний день нет, Дмитрий Григорьевич. Нам не с чем идти из Ясс в поход на Дон.

— Мнение участников было едино? Или нет?

— Против выступил полковник Дроздовский. Высказался крайне резко. Думаю, что он предпримет самостоятельные действия, без вашего на то приказа.

— Я знаю, что собранные им в Скинтее добровольцы настроены крайне решительно. Сколько у него на сегодняшний день людей?

— Всего в наличии немногим более пятисот штыков. Он приступил к формированию офицерского пехотного полка в три роты, батарей, нескольких команд. Бригада постоянно пополняется добровольцами.

— Скажите мне откровенно, Анатолий Николаевич: вы вместе с Кельчевским верите в то, что, скажем, в ближайший месяц мы сможем досоздать корпус?

— Нет, Дмитрий Григорьевич.

— Румыния если не сегодня, то завтра подпишет сепаратный мир. Без русских армий королю Фердинанду наступит скорый конец. Австрийцы и германцы в считаные дни возьмут Яссы, а там через Прут шагнут в нашу Бессарабию. А наш фронт сегодня — сплошные дыры из-за отказа солдат сражаться.

— А что на это приказывает новая власть из Петрограда?

— Так называемый Совнарком указывает только на революционный пыл освобожденного непонятно от какого рабства народа России.

— Германия с Австрией уже выставили перед румынами какие-то требования, Дмитрий Григорьевич?

— В том и дело, что да. Одно из главных требований — роспуск всех русских добровольческих частей на территории Румынского королевства. То есть здесь, под Яссами.

— Речь идет о бригаде полковника Дроздовского?

— Именно о ней, Анатолий Николаевич. Немцы знают, что ее состав вместе с командиром — из монархистов. Они стоят за союзнический долг перед Антантой.

— Если Дроздовский откажется распустить своих добровольцев, что будет тогда?

— Только пальба и кровь. Если дело пойдет миром, то германская сторона будет вести переговоры с Румынией и Россией в лице русского командования фронтом о перемирии.

— Значит, и для нас поставлено то же условие, что и перед королем Фердинандом?

— В том и дело, что да. У нас мог быть козырь с начала этого, восемнадцатого года в противостоянии неприятелю и красному Петрограду — наш особый добровольческий корпус. А вместо него мы имеем пятьсот штыков полковника Дроздовского и союзников-румын, уже готовых подписать сепаратный мир.

— Значит, надо воспрепятствовать авантюристическим поступкам Дроздовского?

— Надо. Но только как? Французские советники в Яссах стоят за него.

— Еще бы не стоять, Дмитрий Григорьевич. Немецкие дивизии из Карпат сразу же окажутся на Западном фронте. А от него до Парижа, что от Ясс до славного города Одессы, в котором сегодня не поймешь, чья власть.

— Надо подготовить два приказа за подписью командующего 9-й армией Кельчевского. Я их заверю в тот же день.

— Какие, прикажите, подготовить приказы по армии?

— Первый о недействительности подписки, которую написали Дроздовский с Войналовичем.

— Второй?

— Приказ об упразднении отдельного корпуса русских добровольцев: его штаба и всех трех бригад.

— Это касается и Скинтейской бригады?

— И ее тоже.

— А если полковник Дроздовский не подчинится приказу по армии?

— Мы, Анатолий Николаевич, не сможем на том настаивать перед ним И мешать ему в дальнейших действиях не следует. Но прорываться через все Причерноморье на Дон — сами понимаете, как это называется.

— Это чистая авантюра, Дмитрий Григорьевич.

— Нет, это уже не авантюра, Сахаров. Это безумие. Ваш сын, поручик, все еще в Скинтее?

— Да. Когда последний раз появлялся в Яссах, сказал, что с Дроздовским пойдет хоть за Волгу.

— Поразительный ответ. Меня лично удивляет вера офицеров-монархистов в этого полковника-генштабиста…

Эти два приказа за подписью командующего армией Кельчевского, утвержденные Щербачевым, действительно появились на свет. Подписка добровольца теряла свое юридическое значение. 2-я Кишиневская добровольческая бригада сразу же расформировалась «сама собой». 3-й Болградской бригады как таковой почти не существовало.

Часть добровольцев, прежде всего в Кишиневе, рассеялась. Они поняли, что «там — наверху» они никому не нужны в своих мыслях и стремлениях постоять жизнью за утраченную старую Россию. Люди попросту разъезжались по домам, в своем большинстве не близким.

Щербачевские приказы появились на свет уже тогда, когда от Румынского фронта как такового оставались одни воспоминания. Недавние союзники-румыны то там, то здесь начали разоружать русские части (вернее, то, что от них оставалось) и захватывать всевозможное армейское имущество. Представители Антанты на такое дело взирали молча.

Вскоре к разоружению остатков русских полков Румынского фронта приступили по указанию Центральной Рады, осевшей в Киеве, украинские националисты — петлюровцы. Они формировали свои войска гайдамаков. Там, где им оружие добровольно не сдавалось, применяли силу.

…Полковник Дроздовский решению Управления по формированию Отдельного корпуса русских добровольцев, естественно, не подчинился. Получив такой приказ, он не промедлил зачитать его перед строем бригады и твердым голосом за всех, стоявших перед ним в строю, громко произнес:

— А мы все-таки пойдем в очистительный для Отечества поход.

Очевидец того события скажет в своих воспоминаниях, написанных уже после Гражданской войны: «Ни одного мнения не было подано против. Как и Корнилов, мы восстали против революции…»

Михаил Гордеевич не только не распустил свою бригаду, но и продолжал вербовку в нее людей, но уже частным порядком, не через бюро, которые закрылись. Теперь люди с фронта, желавшие примкнуть к Белому делу, шли только к нему.

После появления злополучных приказов по 9-й армии Скинтейская бригада неожиданно получила солидное усиление. Добровольцы, которые размещались на железнодорожной станции Соколы, что в двух верстах от Ясс, по своей воле оказались в Скинтее.